Дмитрий Глуховский - Mетро
Провалившись во взгляд чёрного, он вдруг увидел вселенную его глазами: возрождающаяся новая жизнь, братство и единение сотен и тысяч отдельных разумов, но не растворяющее границы между ними, а сопрягающее мысли каждого в единое целое. Упругая чёрная кожа, отталкивающая губительные прозрачные лучи, способная вынести и палящее солнце и январские морозы, тонкие гибкие телепатические щупальца, способоные и ласково гладить любимое создание, и больно жалить врага, полная невосприимчивость к боли — одним словом, их тела были чистым совершенством. И при этом они обладали любознательным, живым умом, к несчастью, настолько непохожим на человеческий, что никакой возможности наладить контакт не было. До него, до Артёма.
Потом Артём увидел людей глазами чёрных — озлобленных, загнанных под землю грязных ублюдков, огрызающихся огнём и свинцом, уничтожающих парламентёров, которые идут к ним с песней мира — а у них вырывают этот белый флаг и его древком пробивают им глотку. Потом отчаяние — отчаяние наладить общение, свзяь, понимание, что в глубине, в нижних коридорах сидят неразумные, взбесившиеся твари, которые уничтожили свой мир, продолжают грызню между собой и скоро вымрут, если их не перевоспитать. Снова попытка протянуть им руку — и снова они вцепляются в неё с такой ненавистью, что остаётся только один выход — усмирить, успокоить. Убивать? Только для самозащиты, потому что чёрные и не умеют толком убивать, они созданы для другого.
И всё это время — отчаянные поиски хотя бы одного из загнанных, того, кто сможет стать толмачом, мостиком между двумя мирами, который переведёт и одним и другим смысл поступков и желаний каждого, который объяснит людям, что им нечего бояться, и поможет чёрным общаться с ними. Потому что им нечего делить. Потому что они — не соперничающие за выживание виды, а два организма, которые предназначены природой для симбиоза. И вместе — с человеческим пониманием техники и знанием истории отравленного мира, и со способностью чёрных противостоять его угрозам, они могут вывести человечество на другой, новый виток, и остановившаяся Земля, скрипнув, продолжит вращение вокруг своей оси. Потому что и чёрные — это тоже часть человечества, новая, зародившаяся здесь, на останках сметённого войной мегаполиса, ветвь.
Они — порождение этой войны, они — дети этого мира, они лучше приспособлены к новым условиям игры. Как и многие другие появившиеся после создания, они живут и ощущают не только привычными человеку органами, но и щупальцами сознания. Артём вспомнил про загадочный шум в трубах, дикарей, завораживающих взглядом, штурмующую рассудок отвратительную массу в сердце Кремля... Человек не был способен справиться с их воздействием на разум. Чёрные — были словно созданы для этого. Но им был нужен партнёр, союзник... Друг. Нужен кто-то, кто поможет наладить связь с их оглохшими и ослепшими старшими братьями — людьми.
Долгое, терпеливое нащупывание и восторг — от того, что такой толмач, избранный, найден. Но ещё до того, как контакт с ним установлен, он исчезает. Щупальца Общего ищут его повсюду, иногда захватывая, чтобы начать общение, но он тоже боится, вырывается, выскальзывает и убегает. Его приходится поддерживать и спасать, останавливать, предупреждать об опасности, подталкивать, и снова вести его домой, туда, где связь с ним будет особенно сильна и чиста. Наконец, контакт становится довольно твёрдым — каждый день, иногда по нескольку раз удаётся сблизиться с избранным, и тогда он делает ещё один робкий шаг к пониманию своей задачи. Своей судьбы. Он всегда был предназначен именно для этого, ведь даже саму дорогу чёрным в метро, к людям, открыл не кто иной, как он.
Артём мысленно задал им тревоживший его вопрос — что же случилось с Хантером, и ему ответили: в ответ на возникший в его голове образ Охотника ему просто пришёл другой образ, объяснявший: его больше нет. Он был солдат, а не дипломат, он не хотел и не мог установить мир между ними, он был создан для уничтожения. Его пытались убедить в бесполезности и глупости войны, но ничего не вышло, и тогда ему просто приказали умереть. Артём увидел его смерть, тихую и безболезненную, и даже не ощутил в себе гнева и желания отомстить, только жалость по отношению к этому человеку, который оказался неспособен понять.
Теперь его больше ничего не отвлекало от главного, и он снова раскрыл свой разум их разуму.
Артём стоял сейчас на грани осознания чего-то невероятно важного — он уже испытывал это чувство в самом начале своего похода, когда сидел у костра на Алексеевской. Это было именно оно — ясное ощущение, что километры туннелей и недели блужданий снова вывели его к потайной дверце, открыв которую, он обретёт понимание всех тайн мироздания и вознесётся над убогими человеками, выдолбившими свой мирок в неподатливой мёрзлой земле и зарывшимися в него с головой. Он мог отворить её уже в тот раз, и тогда всё его странствие было бы ни к чему. Но в прошлый раз он попал к этой двери случайно, заглянул в замочную скважину и отпрянул, испугавшись увиденного. А теперь его долгий путь к ней заставлял его без колебаний открыть её и предстать перед светом абсолютного знания, который хлынет наружу. И пусть он ослепит его — глаза тогда уже будут лишь неуклюжим и бесполезным инструментом, годным для тех, кто ничего в своей жизни не видел, кроме сводов туннелей и замызганного гранита станций.
Он должен был только протянуть руку навстречу поданной ему ладони — пусть страшной, пусть непривычной, обтянутой лоснящейся чёрной кожей — но несомненно дружеской. И тогда дверь откроется. И всё будет по-другому. Перед его мысленным взором распахнулись необозримые новые горизонты, прекрасные и величественные. Сердце заполнила радость и решимость, и была только капелька раскаяния в том, что он не мог понять всего этого раньше, что он гнал от себя друзей и братьев, тянущихся к нему, так рассчитывающих на его помощь, его поддержку, потому что только он один во всём мире может это сделать.
Он взялся за ручку двери и потянул её вниз.
«« ||
»» [354 из
356]