Дмитрий Глуховский - Mетро
— А тут всегда так... темно? — спросил Артём, испуганно чувствуя, что даже этот его вопрос прозвучал как-то слишком тихо, словно ему заложило уши.
— Темно? Тут — всегда. Везде темно. Грядёт... великая тьма, и... окутает она мир, и будет... властвовать превечно, — делая бессмысленные паузы, откликнулся Бурбон.
— Это что — книга какая-то? — выговорил Артём, замечая про себя, что ему приходится прилагать всё большие усилия, чтобы расслышать свои слова, вскользь обращая внимание на то, что язык Бурбона пугающе преобразился, но не имея достаточно сил, чтобы удивиться этому.
— Книга... Бойся... истин, сокрытых в древних... фолиантах, где... слова тиснёны золотом и бумага... аспидно-чёрная... не тлеет, — произнёс тот тяжело, и Артёма ударила мысль, что тот отчего-то больше не оборачивается, как раньше, когда обращается к нему.
— Красиво! — почти закричал Артём. — Откуда это?
— И красота... будет низвергнута и растоптана, и... задохнутся пророки, тщась произнести предречения... свои, ибо день... грядущий будет... чернее их самых зловещих... страхов, и узренное ими... отравит их разум...глухо продолжил Бурбон и внезапно остановившись, резко повернул голову влево, так что Артёму послышалось даже, что трещат его шейные позвонки, и заглянул Артёму прямо в глаза, и от увиденного Артём отшатнулся назад.
Глаза Бурбона были широко распахнуты, но зрачки были странно сужены, они превратились в две крошечные точки, хотя в кромешной тьме туннеля должны были бы вырасти, пытаясь зачерпнуть как можно больше света. Лицо его было неестественно спокойным, разглаженным, и ни один мускул не был напряжён, и даже разгладилась постоянная презрительная усмешка.
— Я умер, — размеренно проговорил Бурбон. — Меня больше нет.
И, прямой как шпала, он рухнул лицом вниз.
И тут же, в этот самый момент в уши Артёму ворвался тот самый прежний звук, но теперь он не начинался с нуля, постепенно разрастаясь и усиливаясь, как это было тогда, нет, он грянул сразу на полной громкости, оглушив его, выбив на мгновенье почву из-под его ног. В этом месте он был намного мощнее, и Артём, распластанный по земле, раздавленный, долго не мог собрать свою волю в кулак, чтобы подняться. Зажав руками свои уши, как он сделал в прошлый раз, одновременно закричав на пределе возможностей своих связок, Артём рванулся вперёд и поднялся с пола. Потом, подхватив выпавший из рук Бурбона фонарь, он начал лихорадочно шарить им по стенам, пытаясь найти источник шума, разорванную трубу, как это было раньше. Но трубы здесь были абсолютно целые, и звук шёл, скорее, откуда-то сверху. Не найдя ничего, Артём вернулся к Бурбону. Тот неподвижно лежал в той же позе, и когда Артём перевернул его лицом вверх, то увидел, к своему ужасу, что глаза у того всё ещё открыты. Артём, с трудом вспоминая, что надо делать, положил руку ему на запястье, чтобы услышать пульс, пусть слабый, как нитка, пусть сбивчивый, но услышать его... Тщетно. Тогда он схватил Бурбона за руки, и, обливаясь потом, потащил его тяжеленную тушу вперёд, прочь от этого места, и это было дьявольски трудно, он ведь даже забыл снять с того рюкзак.
«« ||
»» [61 из
356]