Дмитрий Глуховский - Сумерки
И что этот страх возымел такую власть надо всеми солдатами, и даже надо мною, и Васко де Агиларом, и братом Хоакином, что по немому согласию мы в одно мгновение решили остановиться на том месте, где находились, и разбить там лагерь; далее же двигаться только с восходом солнца.
Что эту ночь мы провели в великой тревоге и, как бы ни были утомлены долгой дорогою, так и не сумели сомкнуть глаз, пребывая в тяжёлой полудрёме, но, приходя в сознание от странных шумов, которые слышались из чащи.
Что более всего смущал нас удивительный и страшный крик неизвестного дикого зверя, напоминавший отдалённо вопль ягуара, раздававшийся в зарослях неподалёку от нашего лагеря.
И что припомнил я, как такой же крик слышал сквозь сон на рассвете в ночь, когда второй наш проводник, полукровка Эрнан Гонсалес, порешил себя».
Я отложил в сторону листы и потёр виски. Начав постепенно привыкать к мысли о том, что между описываемыми в дневнике событиями и моей жизнью налаживается некая необъяснимая связь, и эта странная синхронизация всё усиливается, я был готов поверить в то, что замогильный вой, который я слышал в своём дворе - не что иное, как эхо криков разбуженных конкистадорами духов сельвы.
Ягуар в Москве? В моём дворе? Может, стоит перечитать жёлтую прессу за последнюю неделю - вдруг мелькнёт где-нибудь заметка о сбежавшем из зоопарка хищнике? Если книга действительно обладала теми магическими свойствами, которые я ей приписывал, и способна была искажать действительность, проецируя на неё происшествия, обрисованные на своих страницах, почему не допустить, что она заставила некого сторожа забыть запереть дверь в одной из камер узилища на Краснопресненской?
Пожалуй, по достоинству оценить возведённые мною шаткие логические конструкции могли бы только инженеры с Загородного шоссе, но меня это не смущало.
Делиться своими соображениями с кем бы то ни было я пока не собирался, сознавая, что и друзья, и милиция посоветуют изгнать терзавших меня бесов курсом феназепама, а если проявить настойчивость, то могут и упечь, чего доброго, в лечебницу. Сам же я всё ещё сохранял уверенность в том, что рассудок мой оставался незамутнённым, несмотря на все испытания, выпавшие на мою долю в последние недели.
У меня имелось более чем достаточно вещественных доказательств этого:
Перенесённая мною болотная лихорадка оставила после себя опустевшие наполовину пачки жаропонижающего и иссушила моё тело.
«« ||
»» [114 из
241]