Дмитрий Глуховский - Сумерки
Я повторял судьбу неназвавшегося испанского офицера, мы с ним вместе делали каждый новый шаг, преодолевая всё большее сопротивление, словно натягивая всё больше невидимый жгут, упрямо продвигаясь вперёд - одновременно - он в шестнадцатом веке, я - в двадцать первом. Я больше не был наблюдателем, незаметно для себя я стал частью этой истории, увязнув в ней по пояс, и продолжал - теперь уже добровольно - погружаться всё глубже.
Творившееся со мной было тенью, повторением случившегося пять веков назад. Но может быть, и первое, и второе были отголосками, реинкарнациями неких изначальных откровений, состоявшейся невообразимо давно первой передачи Знания? Знания, которое впоследствии кочевало от хранителя к хранителю - иногда напрямую, от учителя к ученику, иногда - через посредников, пропадая на долгие столетия и снова возвращаясь в наш мир из небытия, приводя за собой сонмы демонов и чудищ… Из поколения в поколение, из эры в эру, из уст в уста, с пергамента на бумагу, от рождения Вселенной - и до её последнего вздоха, который само и предрекает, и описывает.
Если так, то в эти самые минуты я проходил обряд посвящения, и в ближайшее время должен был принять на себя обязанности хранителя - приобщиться к тайне, оберегать её, покуда хватит стойкости, а затем - найти последователя и передать ему её. Была ли предусмотрена награда за честное исполнение этого тяжкого долга? Если сильные мира сего алкали скрытых в рукописи секретов, наделяли ли эти секреты своих носителей властью и мощью, как мог полагать де Ланда? Увы, вряд ли…
Францисканец не мог знать всего. Не думаю, что к порогу его кельи по ночам являлся молчаливый голем: одного такого предупреждения многим хватило бы, чтобы утратить навсегда охоту разыскать мифическую рукопись. Но я-то это предупреждение получил, и теперь понял, что мне оно мне сулило.
Надпись "El conocimiento es una condena" была ещё одной частью мозаики, которую я аккуратно положил рядом с другой: «…Что это знание тайно, и тайна эта охраняется людьми, демонами и богами наравне.
И что знание это проклято, как прокляты и все посвящённые в него…»
Бывает, когда строишь в уме сложные схемы, стараясь разложить по полочкам разрозненные явления и увидеть в них закономерности, путеводная нить логики выскальзывает из рук, и, пока не найдёшь её снова, казавшаяся стройной система вдруг представляется нагромождением не связанных друг с другом элементов, половина из которых - вообще лишние.
Или, чрезмерно увлёкшись изящным вариантом решения, начинаешь закрывать глаза на несомненно принадлежащие к конструкции детали, только потому что им нет места в этой красивой схеме, они могут обременить её, и придётся строить всё заново.
Согласовав между собой все частички истории с дневником, я не подумал только об одном: что, если эмиссар де Ланды сумел выполнить своё поручение? Что, если вопреки обещаниям индейского проводника, древняя рукопись так никогда и не попала в руки автора заметок, но была обнаружена другим человеком, который затем успешно доставил её настоятелю монастыря св.Антония в Исамале? Ведь состоялось же то аутодафе! В чём был смысл проводить его, если центральная часть сложного, многоступенчатого плана, каким мне виделась вся интрига вокруг летописи, закончилась провалом, и Диего де Ланде не удалось получить манускрипт? Могло ли случиться так, что на самом деле он наложил на него руки? Судя по всему, это должно было повлечь некие переломы в его жизненном пути… Были ли они? Да, были. Скандал с аутодафе, вызов в Испанию, отстранение от должности и процесс, затеянный против него по обвинению в превышении полномочий.
А затем - личное заступничество Генерала францисканского ордена, чудесное оправдание на мадридском разбирательстве, и триумфальное возвращение на Юкатан - чтобы вскоре занять освободившееся место епископа. После истории с летописью он не только не пострадал, но и, напротив, вознёсся. Скептики скажут: епископ - не Папа, и даже не кардинал, таких высот вполне возможно достичь и без помощи высших сил. Однако кто сказал, что сам де Ланда непременно хотел для себя папских регалий? Не обязательно взирать на мир с балкона собора святого Петра, чтобы вершить его судьбы…
«« ||
»» [130 из
241]