Дмитрий Глуховский - Сумерки
- Корпоративная вечеринка? - кивнул я.
- Да, можно и так назвать. Корпоративная вечеринка, - посреди фразы она вдруг перестала улыбаться, словно забыла, что при беседе с клиентами это надо делать всегда; мне сразу стало как-то неуютно, будто из павильона, где снималось кино, разом исчезли все красочные декорации, и вокруг остались только серые бетонные стены.
- И когда же теперь будет можно вернуть вам готовую работу? - спросил я заискивающе, пятясь к выходу.
- Не волнуйтесь, с вами свяжутся, - она спохватилась и снова натянула свою благожелательную улыбку, но это только усугубило мой испуг.
На улице было ещё светло: благодаря милиции мой день начался куда раньше обычного. Я решил рискнуть и пройтись немного пешком, рассчитывая, что морозный декабрьский воздух протрезвит меня и вернёт ясность рассудку.
Не напомни мне весёлый оперативник и приветливая дама из бюро о приближающемся празднике, я, может, так и не вспомнил бы о нём: что за нелепая идея праздновать нынешний Новый год в мае тысяча пятьсот шестьдесят второго? Однако кроме меня в этом, похоже, никто не сомневался: ледяной ветер надувал болтавшиеся над дорогами растяжки с поздравлениями, в витринах магазинов призывно подмигивали пластмассовые ёлки и эпилептически подёргивались заводные красномордые Санта-Клаусы.
Люди тащили обвязанные глянцевыми лентами яркие коробки и пакеты с подарками, улыбающихся лиц вокруг было непривычно много. Проходя мимо ёлочного базара, я всё же не выдержал и встал в очередь. Трудно объяснить, зачем я это сделал. Скорее всего, потому что поставив живую ёлочку у себя дома, нарядив её блестящими стеклянными шарами, которые пока дожидаются своего часа, завёрнутые в старые газеты в коробке на антресолях, и включив маленькую гирлянду, можно греться в её свете, спасаясь от сгущающейся вокруг тоски и одиночества, которые так остро чувствуются в дни рождения и под Новый Год… Который, к тому же, может стать последним.
Прежде чем запихнуть купленную ёлку в багажник пойманной машины, я взял в киоске пару свежих газет. Аршинные заголовки били тревогу, почти всю первую полосу занимали фотографии просевших от землетрясения пятиэтажек; оказывается, московские толчки были всего лишь слабым эхом куда более страшной катастрофы, чудовищным молотом крушившей Иран.
Десятки тысяч погибших в Тегеране, сотни - по всей стране…
Молох набирал мощь, остановить его было не под силу никому, но я хотя бы мог понять его природу, истолковать происходящее, узнать, чего стоит ожидать и возможно ли ещё спастись.
«« ||
»» [148 из
241]