Дмитрий Глуховский - Сумерки
Первой моей мыслью была робкая надежда на то, что снами окажутся оба ночных моциона: напился вчера вечером до безобразия, вот и результат. Однако листы предпоследней главы, сложенные в аккуратную стопочку, ждали меня на рабочем столе. Сам стол, стоящий посреди разгромленной комнаты, был вызывающе нетронут и прибран, словно хитрющая нейтральная Швейцария в разорённой мировой войной Европе.
Я испытал чувство острого стыда пополам с рвотным позывом и потащился обратно в ванную комнату. Нечего было и думать о том, чтобы садиться за работу в таком состоянии. Лучшее, что я мог сделать - выйти на улицу и проветриться, заодно и доползу до библиотеки, осмотрю её окрестности. Как знать, вдруг ворота, к которым меня привела собака, и вправду стоят там?
Шатаясь как чумной, я медленно плёлся по Арбату. Улица оживала, с поразительной скоростью стряхивая с себя следы землетрясения: за утро почти на всех пострадавших домах выросли строительные леса, по которым сновали похожие на индейцев гастарбайтеры из Средней Азии. Многие здания уже сияли свежей краской: Москва, великая блудница, изо всех сил старалась скрыть под толстым слоем грима следы вчерашних побоев.
Признаться, обходя старую библиотеку вокруг, я и не надеялся найти за ней те серые ворота. Сколько раз уже случалось, что собака во снах выводила меня к несуществующим местам, приносила несуществующие предметы или убеждала меня, что останется живой и радостной, даже когда я проснусь.
Но ворота были тут как тут. Метра три высотой, не меньше, наглухо задраенные, да ещё и с натянутой поверх колючей проволокой. К одной из створок прибит «кирпич», и больше никаких знаков или надписей. Словом, всё точь-в-точь как в сегодняшнем сне.
Я, наверное, не менее десяти минут околачивался вокруг них, всячески пытаясь заглянуть внутрь, и предчувствуя, что сейчас из-за ворот выйдет сторож, а может даже милиционер с автоматом и в бронежилете, и попросит у меня предъявить документы, которые я как назло с собой не взял.
И только потом, уже мысленно пережив будущий позор, просто подошёл к створкам вплотную и потянул их на себя. Они неожиданно мягко поддались, открывая тесную, но длинную пешеходную улицу, продолжавшуюся, сколько хватало глаз. На ближайшем ко мне здании болталась сорвавшаяся с гвоздя табличка: «Ул.
Им.
Ицамны», а чуть ниже - номер дома: «986».
Я осторожно притворил ворота и перевёл дыхание. Потом, не выдержав, открыл их снова и посмотрел ещё раз. Улица была на месте, и табличка не изменилась.
«« ||
»» [202 из
241]