Дмитрий Глуховский - Метро 2033
Его повесят. – Сколько времени? – с трудом ворочая разбухшим языком, выговорил он, косясь на черноглазого. – Половина десятого, – охотно ответил тот, выговаривая слова все с тем же странным акцентом, что Артему приходилось слышать на Китай-Городе: вместо «о» – «а», вместо «и» – «ы», и не «е», а, скорее, «э», и уточнил, – вэчера.
Половина десятого. Два с половиной часа до двенадцати – и еще пять до… до процедуры. Семь с половиной часов. Нет, пока думал, пока считал – времени осталось еще меньше.
Раньше Артем все пытался себе представить – что же должен чувствовать, о чем должен думать человек, приговоренный к смерти за ночь до казни? Страх? Ненависть к палачам? Раскаяние?
Внутри него была только пустота. Сердце тяжело бухало в груди, в висках стучало, во рту медленно скапливалась кровь, пока он ее не проглатывал. Кровь была запаха мокрого, ржавого железа. Или это влажное железо имело запах свежей крови?
Его повесят. Его убьют.
Его больше не будет.
Осознать это, представить это себе у него никак не получалось.
Всем и каждому понятно, что смерть неизбежна. В метро смерть была повседневностью. Но всегда кажется, что с тобой не случится никакого несчастного случая, пули пролетят мимо, болезнь обойдет стороной. А смерть от старости – это так нескоро, что можно считать, что этого не будет. Нельзя жить в постоянном сознании своей смертности. Об этом надо забыть, и если такие мысли приходят все-таки, надо их гнать, надо душить их, иначе они могут пустить корни в сознании и разростись, и их ядовитые споры отравят все существование тому, кто поддался. Нельзя думать о том, что и ты умрешь. Иначе можно сойти с ума. Только одно спасает человека от безумия – неизвестность.
Жизнь приговоренного к смерти, которого казнят через год и он знает об этом, жизнь смертельно больного, которому врачи сказали, сколько ему еще остается – они отличаются от жизни обычного человека только одним: те точно или приблизительно знают, когда умрут. Обычный же человек пребывает в неведении, и поэтому ему кажется, что он может жить вечно, хотя не исключено, что на следующий день он погибнет в катастрофе. Страшна не сама смерть. Страшно ее ожидание.
Через семь часов.
«« ||
»» [95 из
234]