Дмитрий Глуховский - Метро 2034
- Видишь, как все непредсказуемо, Петя, - он опять обратился к Сашиному отцу. – Было время, когда ты отдавал любовных конкурентов под трибунал. И спасибо, что не казнил, а просто изгонял пожизненно. А жизнь длинная, и обстоятельства меняются. Причем не всегда в твою пользу. Я вернулся, пусть у меня и ушло на это на десять лет больше, чем я планировал.
- Возвращения никогда не бывают случайными, – шепотом повторила Саша за отцом.
- Золотые слова, - издевательски оценил толстяк. – Эй, кто там?!
В противоположном конце платформы зашуршало и упало что-то увесистое, потом будто бы послышалось шипение, крадущиеся шаги крупного зверя... Вновь воцарившаяся тишина была фальшивой, рваной, и Саша, точно так же, как и ее похититель, чувствовала: из туннеля на них надвигается нечто...
Толстяк клацнул затвором, опустился на одно колено рядом с девушкой, прижал к плечу приклад и обвел трясущимся пятном света близлежащие колонны. Слышать, как оживают десятилетиями пустовавшие южные перегоны, было не менее жутко, чем застать пробуждение мраморных статуй на какой-нибудь из центральных станций.
...В уже уходящем в сторону луче мелькнула смазанная тень, точно не человеская – ни по очертаниям, ни по проворству... Но когда свет опять упал на место, где только что находилось загадочное создание, того уже и след простыл. Минуту спустя панически мечущийся луч затралил его снова – всего шагах в двадцати от них.
- Медведь?! – недоверчиво прошептал толстяк, спуская курок.
Пули накинулись на колонны, стали клевать стены, но зверь будто развоплотился, и ни один выстрел не достиг цели. А потом толстяк вдруг прекратил бессмысленную пальбу, выронил из рук автомат и прижал их к животу. Его фонарь откатился в сторону, отбрасывая пластающийся по полу световой конус и снизу озаряя его грузную сгорбленную фигуру.
Из сумрака неспешно выступил человек – на удивление мягко, почти бесшумно ступая тяжелыми башмаками. В слишком свободном даже для такого великана защитном костюме его действительно можно было принять за медведя. Противогаза на нем не было; исполосованная шрамами обритая голова напоминала выжженный пустырь. Часть его лица – мужественного, грубовато и резковато очерченного – была скорее красива, но казалась омертвевшей, и при взгляде на нее Саша не смогла перебороть озноб. Другая же половина была откровенно чудовищной: сложное сплетение шрамов превращало его в полумаску сказочного урода, совершенного в своей безобразности, но при этом не злого, а равнодушного. Если бы не глаза, его внешность была бы отталкивающей, но не пугающей. Рыскающий, полубезумный взгляд оживлял обездвиженное лицо. Оживлял, но не одушевлял его.
Толстяк попытался подняться на ноги, но тут же рухнул на пол, крича от боли, с простреленными коленями. Потом человек присел на корточки рядом с ним, приставил долгий, увенчанный глушителем пистолетный ствол к его затылку и нажал крючок. Вопль оборвался мгновенно, но эхо еще несколько секунд блуждало под сводами станции, словно лишенная тела, потерявшаяся сущность.
«« ||
»» [87 из
157]