Тимофей Калашников - Изнанка мира
— Что это?
— Как что? — Павел поднес руку чуть ближе к глазам. — Граната. Эта малышка тебе куда больше, чем ржавая труба, может пригодиться. Держи!
Кирилл взял, покрутил гранату в руках и вспомнил, как недолюбливал и даже боялся этого оружия. Раньше, на Красной ветке, юноше чудилось какое-то демоническое веяние от невзрачных цилиндриков. Само понимание, само ощущение того, что он держит СМЕРТЬ… свою или чужую, вот так просто, в руке, не то что пугало юношу, но подводило к черте, за которой начинался первобытный ужас. Он чувствовал, что в любой момент притаившаяся гибель может вырваться из-под своего металлического панциря и искалечить или убить… УБИТЬ! Быстро… без боли… без страха… Боль и страх придут потом…
Что там происходит внутри?! Может быть, все нормально и тротил спит… А вдруг граната испорчена? Вдруг это БРАКОВАННАЯ СМЕРТЬ? Вот держишь ты ее… кольцо на месте, все хорошо, и это известно. Ты не волнуешься… а чего волноваться, все же правильно… чека в лепестке, взрыва не произойдет… а тут — РАЗ! Что-то не так, что-то сломалось, упало, завело механизм, невидимые шестеренки завращались, молоточки затюкали, отсчитывая последние секунды — жизни, любви, надежд… А об этом не знаешь, ведь человеческий слух так несовершенен… Просто сидишь и думаешь, что все хорошо. В момент взрыва даже не успеешь испугаться, даже не сумеешь понять, что тебя разорвало…
Но так было прежде. Сейчас же Кирилл лишь взвесил гранату на ладони и… покачав головой, вернул брату.
— Спасибо, Паш, но мне с моей трубой как-то спокойнее…
Трехметровый тамбур между внутренней дверью и внешним гермозатвором на Боровицкой здорово напоминал шлюзовую камеру космического корабля. В тяжелом защитном комбинезоне и противогазе Кирилл чувствовал себя космонавтом перед выходом в открытый космос. Все было точно как в детских фантазиях, порожденных фантастическими книжками, почти целиком состоявших из одних картинок. Мать именовала их странным словом «макулатура», и только здесь, в Полисе, от одного из продавцов Зорин узнал, что до войны такие книжки назывались «комиксы». Юноша поправил на голове тяжелый шлем и в очередной раз ощупал маску с широким обзорным стеклом. Такие противогазы были гораздо удобнее тех резиновых намордников с хоботами, какими пользовались сталкеры на родной станции.
Павел стоял напротив в таком же черном комбинезоне с защитными пластинами, шлеме и с диковинным автоматом, обвешанным приспособлениями различного назначения. За месяц усиленных тренировок к тактическому фонарю Кирилл привык быстро, а вот лазерный целеуказатель и коллиматорный прицел до сих пор смущали и вызывали недоумение. Он даже немного опасался просто уронить навороченный автомат и ненароком сломать какую-нибудь электронную штуковину. С простым и привычным «АК-47» чувствовалось гораздо увереннее. А еще Кириллу с трудом верилось, что стоящий напротив сталкер — тот самый Пашка, с которым полдетства провели в тоннелях, охотясь на крыс. Брат заметил взгляд парня и рассмеялся:
— Эх, видел бы нас сейчас батя!
Противогаз превратил смех в сиплое карканье. В шлеме, комбинезоне и с автоматом, обвешанным электроникой, брат больше походил на фантастического солдата из тех же комиксов, а не на упрямого, разозленного юнца, каким запомнился при их последней встрече на Красносельской.
«« ||
»» [183 из
296]