Тимофей Калашников - Изнанка мира
Зорин с разбега промахнулся мимо арки на добрые пять метров, крутнулся на пятках, оступился на льду и, понимая, что упасть — это верная смерть, удержался на ногах, буквально хватаясь за воздух. Зато на асфальт грохнулся его навороченный автомат. Кирилл вскрикнул, но, не смея потерять ни секунды, чтобы нагнуться и подобрать потерю, пронесся дальше сквозь проем, оказавшись в небольшом дворе. Где-то совсем близко хрупкая тишина разбилась на тысячи осколков оглушительным хлопком взрыва. Юноша обернулся.
— Балкон! — скомандовал подбежавший Павел, показывая на незастекленные выступы первого этажа. — Давай туда! — он подсадил Кирилла, который, схватившись за край разбитого окна, подтянулся и перевалился через бетонный парапет.
Осколки стекла посекли перчатки и ладони, но Зорин оказался на маленьком балкончике первого этажа. Павел бросил ему свой разряженный автомат, и юноша поймал его в левую руку, протягивая брату правую, чтобы помочь ему взобраться на выступ. И тут во двор вихрем влетел уцелевший мутант.
Одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние в добрых три метра, существо вцепилось мертвой хваткой в болтающиеся над землей ноги Павла, с неимоверной силой отрывая сталкера от спасительного балкона. Чтобы помешать монстру сомкнуть челюсти, Кирилл перегнулся через парапет и со всей силы впечатал приклад автомата в ощеренную пасть, разбивая десны и кроша клыки. Выстрелить он побоялся, так легко мог попасть в брата.
Рычание, в котором звучала дикая боль и еще более дикие ярость и ненависть, оглушило, даже невзирая на шлем. Жуткой силы рывок вырвал оружие из его руки, едва не переломав пальцы, и мутант рухнул на землю, так и не выпустив жертвы.
Следующие секунды оказались страшнее самого жуткого ночного кошмара. Тяжелая косматая туша придавила тело Павла к земле. Огромные челюсти жевали автомат, плюща металл и кроша пластик. Когда лохмач наконец выплюнул оружие, оно мало напоминало то изящное и смертоносное устройство, которым было минуту назад. Кровавая слюна капала с клыков монстра на прозрачный плексиглас противогаза Павла, когтистые лапы скребли по защитным пластинам костюма. Павел выхватил нож, но ударить противника так и не успел: неуловимым движением мутант выдрал из комбинезона на горле сталкера целый кусок ткани и плоти. Разорванные артерии зафонтанировали алыми струйками, которые пульсировали в такт ударам сердца.
Кирилл рухнул на колени, смутно осознавая, что брата уже не спасти, но наотрез отказываясь принимать ужасающую реальность. Рядом, хрипя и захлебываясь собственной кровью, умирал последний близкий человек. Кирилл завыл от отчаяния. Обрывалась последняя ниточка, связывавшая юношу с этим жестоким и страшным миром. А он, безоружный, почти теряющий сознание от ужаса, мог только наблюдать, как из тела брата стремительно уходит жизнь. Рука сталкера еще несколько раз конвульсивно дернулась, из разорванного горла выплеснулся последний фонтанчик крови, и тело его обмякло. Ладонь Павла окончательно расслабилась, бесполезный нож выскользнул из пальцев.
Именно этот момент лохмач выбрал для прыжка. Длинные передние лапы вцепились в парапет, подтягивая массивное тело. Косматая морда монстра скалилась в хищной гримасе. В глазах Зорина застыл ужас.
— Думаешь, ты — моя смерть? — прохрипел он. — А МОЖЕТ, Я — ТВОЯ!!! — одновременно с этим диким воплем обломанный край ржавой трубы — предмет непрекращающихся насмешек брата и всех знакомых, который Кирилл зачем-то потащил с собой в рейд, глубоко погрузился в тело мутанта на уровне человеческой ключицы.
Лохмач завизжал на ультразвуке, разжал когтистые пальцы и завалился назад. Его косматая туша в диких корчах забилась на булыжниках, которыми был вымощен дворик, окрашивая ярко-алый от крови Павла снег в темно-малиновые гона. Обломок трубы торчал из спутанного меха, точно еще одна диковинная, не до конца развившаяся конечность. Не в силах больше держаться на ногах, Зорин уперся спиной в парапет и съехал на пол.
«« ||
»» [190 из
296]