Тимофей Калашников - Изнанка мира
— Да ладно вам, харэ спорить! Сегодня же последний день ноября. Последний день осени. Давайте выпьем за нас, за охотников, за настоящих мужчин. И — за удачу завтра! Дай-то бог… дай бог нам… мужского долголетия! Пусть будет до самой смерти! Ура?
— Хороший тост!
— Замечательно! Ура!
— Ураааа!!! — пьяная братия кое-как поднялась из-за стола и потянула стаканы к центру стола, так что все потонуло в звоне стекла, бряцанье карманных фляжек и кружек из нержавейки.
Зорин больше не мог этого выносить и пошел на платформу. Сердце отчего-то переполнилось тоской от чужого разгула.
— Чего рожа кислая? Буянят? — Вотан вынырнул из-за колонны, похожий со своим топором на древнего воина.
— Да, — отмахнулся Зорин. — Болтают чушь какую-то. Шилоклювов они по десятку каждый пристрелили…
— Не обращай внимания. Это же просто шваль, они едва патронов наскребли билет на трибуны купить, чего уж там про выстрелы говорить… Ладно, пойди, подмени там Сигурда ненадолго. Заодно на богатеньких глянешь, может, когда пригодится знакомство. Напомнишь, мол, так и так, в угодьях Лукича встречались… Они, знаешь, очень серьезно к этому делу относятся. Похлеще детей в цирке глаза горят!
Кирилл не слишком понял тираду о цирке и горящих глазах, но пошел, куда указал Вотан. Это была большая палатка, в которой обосновалось начальство. И из нее тоже неслись голоса, смех и звон посуды.
— Хорошо, что пришел, малой! — воскликнул Сигурд. — Отбегу отлить. Веришь, уже думал, за палатку придется! Нельзя ж таких людей без присмотра оставить… Только глаза им особо не мозоль, не любят!
«« ||
»» [228 из
296]