Тимофей Калашников - Изнанка мира
Но подумать об этих странностях девушка не успела — из книжки выскользнул сложенный в узкую полоску листок. Лыкова подобрала его с пола и машинально развернула.
Бланк и официальная «шапка» резанули по глазам. Она хорошо их запомнила, ведь совсем недавно точно такой же ордер ей подсунул отец. И по содержанию обе бумаги не слишком-то отличались: в этой тоже речь шла об аресте и расстреле изменника делу Партии Тимофея Калашникова, шпиона Ганзы и врага народа. Но если в том, поддельном, и подпись была поддельная, то тут сомневаться не приходилось: бумагу подписал лично Москвин Г. А. Через угол шла размашистая надпись красным карандашом: «К исполнению!».
Ирина, прямая, как стрела, и напряженная, как тетива, сидела в приемной на неудобном, скрипучем стуле для посетителей. Ее сотрясала мелкая, противная дрожь, которую вызывает неизбывный страх. Страх умереть. Она опять оказалась на краю, у последней черты. И чем ближе пропасть, тем сильнее желание жить. Выжить. Любой ценой. Но жизнь ее держал в своих руках человек, который из смертных приговоров делал книжные закладки для любимых стихов…
Геннадий Андреевич еще раз представил себе дочку Лыкова — на коленях, страстно целующую его руку. Правда, в этот раз на красавице было значительно меньше одежды… Эх, если бы только она сделала это от любви. Но ведь такого никогда не будет… Вздохнув, генсек закрыл папку с личным делом Лыкова. Красным карандашом написал на уголке: «К исполнению» и поставил два восклицательных знака.
— Ну, так что же, товарищи члены Политбюро? Вернемся к вопросу об урожайности грибных ферм? — произнес он.
* * *
— Ой-й, Сиплы-ый…
Трое мужчин быстро продвигались по техническому туннелю к тщательно запрятанному схрону.
— Вот возьмем товар, продадим, я сразу помыться пойду, — лысоватый мужичонка запнулся — неудобный ящик то и дело бил его по бедру.
— Ага, — глухо согласился Сиплый, поддерживающий груз с другой стороны. — Дурак ты, Хиля, со своим мытьем. Я — в бар… и к девкам, м-мать!
«« ||
»» [292 из
296]