Ник Перумов - Боргильдова битва
— Мы с тобой ведь должны убить друг друга в день Рагнаради, — просто и безыскусно сказал страж Бифрёста. — Но выслушай меня, Локи, сын Лаувейи! Тот, кого так преданно любит чистая сердцем Сигюн, чей сын готов на вечное заточение в Нифльхеле, лишь бы помочь Асгарду, не может свершить то, что напророчила тебе вёльва.
— Пророчество её нерушимо, — тихо и с отчаянием ответил бог огня. — Я не знаю, о Хеймдалль, сын девяти матерей, что заставит меня сделать то, что я должен сделать. Но я не ищу снисхождения. И не стану прикрываться спиной собственного сына. Один, великий Один! Позволь мне отправиться к Хель. Быть может, я смогу уговорить её.
— Нет, отец, — сурово сказал Нарви. — Не стоит рисковать её гневом. Она предложила нам очень выгодную сделку. Я же постараюсь смягчить её нрав — быть может, даже смогу уговорить её отпускать меня на время сюда, в Асгард.
Долго уговаривали асы молодого Нарви подумать. Тор брякнул было, что можно кинуть жребий среди неженатых асов, но наткнулся на яростный взгляд Сиф и её поджатые губы — и поспешно отказался от собственных слов.
Оно и понятно, сын Сиф и пасынок Тора, Улль, как раз мог и вытащить роковую руну.
…Тинг приговорил. Опоздавший брат Нарви, Валли, краснел и бледнел, еле сдерживая слёзы, Сигюн, их мать, словно оцепенела, Локи потерянно бродил среди асов, никого не замечая и не узнавая.
…Нарви снарядили в путь. Асы один за другим подходили к нему, благодаря за смелость; каждый норовил вручить драгоценный подарок. Тор вручил ему собственный старый меч, которым владел, пока не получил Мьёлльнир; Бальдр отдал свою флейту, что способна возвеселить душу даже в самом мрачном подземелье; Фрейя сама надела ему на палец солнечное кольцо, где навек остался живой луч дневного светила.
Провожаемый благословениями, Нарви, в роскошных одеждах, увешанный драгоценностями, выехал из врат Асгарда. Вместе с ним отправились Локи, Сигюн, Валли и сам Отец Дружин. Времени почти не оставалось, Семеро приближались.
Нет нужды описывать их дорогу в царство Хель; за всё время пути они едва ли перекинулись и дюжиной слов. Сигюн молча плакала, стесняясь утереть слёзы, и не отпускала руку старшего сына; Нарви держался мужественно и, как мог, утешал мать, но его слов, обращённых к ней, не слышал никто, кроме неё самой, даже Локи. Валли, похоже, сгорал от стыда, что не вызвался сам, смотря на брата с ужасом и восхищением.
Локи вообще ни на кого не смотрел, а ехал, не поднимая взглядов от земли.
«« ||
»» [134 из
217]