Ник Перумов - Боргильдова битва
Одно время Старый Хрофт недоумевал, почему слухи и страшные рассказы об Охотнике не заставят эльфов собраться вместе, встать под знамя тех, кого они сами называли своими правителями и не положить всему конец — пока не понял, что Чёрный Враг для эльфов так и не сделался чем-то осязаемым, чем-то личным, чем-то большим, чем случайно падающее старое дерево, под которым случайно оказался кто-то из их родичей.
Они ещё не научились по-настоящему ненавидеть, вдруг подумал Отец Дружин. Они не знают, что это такое — исступлённо и в то же время холодно, рассудочно желать и ждать смерти врага.
Война для них — игра и приключения. Они могут произносить правильные слова — потому что искусны с ними и способны вообразить себе многое; но на деле они не знают и не понимают, с чем столкнутся.
Но этого мало. Мало тех, кто согласен будет сражаться и погибать; надо, чтобы от этого произошёл бы хоть какой-то толк. И вот в этом-то Старый Хрофт чем дальше, тем больше сомневался.
(Комментарий Хедина: я этого ждал. Во времена Древних Богов к жизни подданных и простых смертных (или даже относительно бессмертных, как эльфы) относились куда проще. В конце концов, каждого ждало посмертие. Мало кто знал о Демогоргоне, Великом Орле, собирающем в себя души. Так что же узнал — или понял — Отец Дружин, чтобы отказаться полностью от замысла? Или главным и единственным стало именно осознание, что он не имеет право вести других на смерть? Тем более на бесполезную?)
Магия Молодых Богов простиралась теперь повсюду. Словно запах, тонкий, проникающий в любую щель, странный и неприятный. Чем дольше Отец Дружин оставался в новом для себя мире, чем больше учил тянувшихся к нему эльфов — тем отчётливее становилось разлитое повсюду волшебство, словно чистый горный ручей нёс вниз кровь от рухнувшего в поток тела.
Нет, признавался потом себе Старый Хрофт, это тебе очень хочется вообразить себе их магию — «кровью». Тебе они враги; а здешним обитателям?
Он вслушивался в едва уловимое содрогание небесных сфер, улавливая их колебания, угадывая в них творимые роднёй Ямерта заклинания. Он искал уязвимое место — и не находил его.
(Комментарий Хедина: здесь Отцу Дружин как раз и следовало бы явить все цветы собственного красноречия. Потому что мы с Ракотом никогда ничего подобного не замечали, не чувствовали и не обнаруживали. И даже когда Молодые Боги перестали быть хозяевами Упорядоченного — для нас ничего не изменилось. Из потоков силы ничего не исчезло; конечно, можно сказать, не исчезло потому, что сами Ямерт с роднёй остались живы. А мы, Истинные Маги, настолько привыкли к этому «запаху» наших бывших хозяев, что без него не можем себе даже представить Упорядоченное.)
Армию будет ждать тот же конец, что и собравшуюся на Боргильдовом поле. Пусть даже она вся составлена будет из чародеев и волшебников. Никакие жертвы не помогут — сила Молодых Богов повсюду, она словно сама ткань магии, она всеобща.
«« ||
»» [211 из
217]