Клаудия Грэй - Вечная ночь
— И вас зовут мистер...
— Мор. Балтазар Мор.
Прежде всего, он выглядел как человек, который с гордостью носит имя «Балтазар», и никто над ним не смеется. Ему шло это имя. Он определенно чувствовал себя очень уверенно и был готов ответить на любой заданный мамой вопрос, причем не раздражающе уверенно, как большинство парней в классе, а просто уверенно.
— Что ж, мистер Мор, если бы вам пришлось обобщить причины Американской революции, как бы вы их сформулировали?
— Последней каплей стало налоговое бремя, навязанное английским парламентом. — Он говорил спокойно, почти лениво. Балтазар был крупным и широкоплечим настолько, что едва умещался за старомодной деревянной партой. Он неохотно изменил позу на учтивую, словно предпочел бы весь день просидеть развалившись, а не выпрямившись как полагается. — Разумеется, люди также беспокоились за свою религиозную и политическую свободу.
Мама вскинула бровь:
— Значит, Бог и политика важны, но деньги, как всегда, правят миром. — В классе раздались негромкие смешки. — Пятьдесят лет назад ни один американский учитель не заикнулся бы про налоги. Сто лет назад весь разговор крутился бы вокруг религии. Сто пятьдесят лет назад ответ зависел бы от того, где вы живете. На Севере вам бы рассказывали про политическую свободу. На Юге вам бы объясняли про свободу экономическую — каковая, безусловно, была невозможна без рабства. — Патрис что-то грубовато буркнула. — И конечно, в Великобритании нашлись бы те, кто описывал бы Соединенные Штаты Америки как эксцентричный интеллектуальный эксперимент, обреченный на неудачу.
Теперь смеялись чуть громче, и я поняла, что мама уже завладела классом. Даже Балтазар ей почти улыбался, причем так, что я едва не забыла про Лукаса.
Ну, не совсем. Но смотреть на эту его ленивую усмешечку было приятно.
— И мне бы хотелось, чтобы в первую очередь вы воспринимали историю именно так.
«« ||
»» [37 из
284]