Лиза Смедман - Угасание
Халисстра, которой не понравился тон Улуйары, разозлилась.
– Я лишь повторяю то, что говорила Сейилл, – парировала она. – Это была не галлюцинация. Я уверена, что это ее дух говорил со мной. Я думаю, она пыталась сказать, что мне предстоит сойтись в поединке с Квентл Бэнр и что мне понадобится этот Лунный Клинок – чем бы там он ни был, – чтобы победить ее, когда это случится.
Улуйара смотрела Халисстре в глаза, словно взвешивая ее слова.
– Если это отговорка, чтобы не возвращаться к своим бывшим спутникам, – сказала жрица, – то ты могла бы подыскать что-нибудь менее драматичное, чем поиски Лунного Клинка. Я бы предпочла, чтобы ты была честна со мной и просто сказала, что еще не готова. Если ты передумала или испугалась…
– Испугалась? Как ты смеешь! Я Первая Дочь знатного Дома! – гневно выпалила Халисстра.
Потом она вспомнила, с кем разговаривает, – и о том, что ее Дома больше нет, – и упала к ногам Улуйары.
– Прости меня, Темная Госпожа, – прошептала Халисстра, сжавшись в ожидании удара, который немедленно обжег бы ей плечи, заговори она столь дерзко с верховной жрицей Ллос. – Я происхожу из знатного Дома и не привыкла, чтобы моя храбрость подвергалась сомнению. Давным-давно меня научили скрывать свой страх и никогда не позволять ему вырываться наружу. Заверяю тебя, что я не боюсь – и не выдумываю. Я даже не знаю, что такое этот Лунный Клинок. Расскажи мне, прошу тебя.
– Поднимись, жрица, – со вздохом сказала Улуйара. Когда Халисстра встала, она продолжила: – Прошедший день был непростым для нас обеих. Ведь это я впервые подняла Брину к свету. Она была мне как дочь. Ее смерть…
Улуйара помолчала, глядя в темный лес. Из чаши, куда с тоской смотрели ее глаза, доносилось женское пение – голоса трех жриц, укладывающих тело Брины на высокий помост среди ветвей, где его омоют слезы луны. Погребальная песнь покачивалась на волнах легкого ветерка, сопровождаемая чистым запахом свежевыпавшего снега.
Наконец Улуйара оторвала взгляд от деревьев и начала свой рассказ:
«« ||
»» [237 из
305]