Татьяна Луганцева - Высокий блондин без ботинок
— Вот курва! — выругался Владимир, когда Надежде все-таки удалось расцарапать ему левую щеку.
В ту же секунду ее плечо пронзила острая боль. Ей стало понятно, почему Владимир удерживал ее лишь одной рукой: во второй руке он все это время прятал шприц. И вот теперь, нарушая все правила антисептики и введения медикаментозного препарата, он резко вколол иглу и быстрым нажатием на поршень ввел ей что-то. Надя запаниковала и бросилась бежать от него, но навстречу ей мчались голодные волки. Морды были оскалены, с красных языков капала слюна. Надежда в ужасе метнулась от них и полезла вверх по какой-то бесконечно высокой лестнице, которая вдруг стала превращаться в скопище змей. Змеи были разные: большие и маленькие, черные и пестрые. Они противно свертывались в клубки и очень больно кусали Надю со всех сторон. Внезапно эта лестница рухнула, и Надежда полетела вниз со страшным криком в бушующее пламя. Кожа вспухала ожоговыми пузырями и лопалась… Сердце останавливалось от боли, разум отказывался воспринимать весь этот кошмар. Наконец Надя заметила ведро с прохладной чистой водой. Она подбежала к нему и с нескрываемым наслаждением опустила туда обожженные, распухшие руки. Но, о ужас! Вода просто кишела пиявками, которые тут же присосались к ее руками. Надежда кричала и звала на помощь, пока у нее от высокой температуры не лопнули глазные яблоки, забрызгав все лицо чем-то липким и противным. Она, слепая и поджаренная заживо, погрузилась в полную темноту… Но вот забрезжил какой-то свет. Сначала он был рассеянным и еле различимым, а затем вдруг стал ярким. Тут перед глазами Надежды предстал Григорий Степанович с кипой документов в руках, в криво застегнутом пиджаке, со своей фирменной ухмылочкой.
— Не кричите, Ситцева. Все преступники пойманы и обезврежены. Что? У вас нет кожи и глаз? Простите, но это ваши проблемы.
Следователь исчез, а Надя открыла глаза. Ей казалось, что она умерла, но физические ощущения говорили об обратном. Сердце бешено колотилось. Голова страшно болела, а все мышцы были словно скручены в жгуты и подергивались. Надя ощущала жар во всем теле и невыносимую жажду. Перед глазами возникло ненавистное лицо Владимира.
— Оклемалась, выскочка? Я уж подумал, что убил тебя, а это именно сейчас было бы некстати. Получилась передозировка, ты-то маленькая и худая, а доза галлюциногена рассчитана на женщину более крупную, такую, как Камилла. Так ведь, Милочка? Ой, как смотрит, не нравится ей это… А у тебя, рыжая колючка, оказывается, много страхов. Больше, чем можно было предположить. Ты поразмышляй над этим на досуге, а то можно стать такой, как наша уже никчемная Аллочка. Когда-то ее слабенький мозг не выдержал галлюциногена, и, что называется, результат налицо. Говоря русским языком, можно сойти с ума, так что не перечь мне, детка.
И лицо Владимира исчезло. Надежда осталась лежать без сил. Она была раздавлена и уничтожена. Сознание полностью вернулось в ее больную голову.
«Так это были всего лишь галлюцинации… Слава богу! Какой же я пережила ужас… Действительно, думала, что умерла. Вот сволочь!»
Надя подняла голову и встретилась взглядом с каким-то безжизненным лицом Милы.
— Ну что? Вышла из ада? Оклемалась! Хотела бы оказаться там еще раз? Я тебя предупреждала, чтобы ты слушалась хозяина!
Малейшее движение причиняло Наде боль.
«« ||
»» [273 из
348]