Клайв Льюис. Конь и его мальчик
- Никогда не буду обижать кошек, - подумал или даже сказал он, - знаешь, я один раз бросил камнем в старую голодную кошку. Эй, что это ты? - вскрикнул он, потому что кот именно в этот миг его царапнул. - Ну, ну! Ты что, понимаешь? - и он уснул.
Наутро, когда он проснулся, кота не было, солнце ярко светило, песок уже нагрелся. Шаста приподнялся и протер глаза. Ему очень хотелось пить. Пустыня сверкала белизной. Из города доносился смутный шум, но здесь было очень тихо. Когда он посмотрел немного влево, к западу, чтобы солнце не слепило, он увидел горы вдали, такие четкие, что казалось, будто они совсем близко. Одна из них была как бы двойная, и он подумал: "Вот, туда и надо идти", - и провел ногой по песку ровную полосу, чтобы не терять времени, когда все при- дут. Потом он решил чего-нибудь поесть и направился к реке.
Усыпальницы были совсем не страшные, он даже удивился, что они его так пугали. Народ здесь был, ворота открылись давно, толпа уже вошла в город, и оказалось нетрудно, как сказал бы Игого, что-нибудь позаимствовать. Он перелез через стену, и взял в саду три апельсина, две-три смоквы и гранат. Потом он подошел к реке, у самого моста, и напился. Вода ему так понравилась, что он еще и выкупался - ведь он всегда жил на берегу и научился плавать тогда же, когда научился ходить.
Потом он лег на траву и стал смотреть на Ташбаан, гордый, большой и прекрасный. Вспомнил он и о том, как опасно там было, и вдруг понял, что, пока он купался, Аравита и лошади, наверное, добрались до кладбища ("и не нашли меня, и ушли" - подумал он). Быстро одевшись, он побежал обратно, и так запыхался и вспотел, что мог бы и не купаться.
Когда ты один чего-нибудь ждешь, день кажется очень долгим. Конечно, ему было о чем подумать, но думать одному довольно скучно. Думал он о Нарнии, еще больше - о Корине, о том, что случилось, когда нарнийцы узнали о своей ошибке. Ему было очень неприятно, что такие хорошие люди сочтут его предателем.
Солнце медленно ползло вверх по небу, потом - медленно опускалось, никто не шел, не случалось ничего, и ему стало совсем уж не по себе. Теперь он понял, что они решили здесь встретиться и ждать друг друга, но не сказали, как долго. Не до старости же! Скоро стемнеет, опять начнется ночь... Десятки планов сменялись в его мозгу, пока он не выбрал самый худший. Он решил потерпеть до темноты, вернуться к реке, украсть столько дынь, сколько сможет, и пойти к той горе один.
Если бы он прочитал столько, сколько ты, о путешествиях через пустыню, он бы понял, что это очень глупо. Но он еще не читал книг.
Прежде, чем солнце село, что-то все-таки случилось. Когда тени усыпальниц стали совсем длинными, а Шаста давно съел все, что припас на день, сердце у него подпрыгнуло: он увидел двух лошадей. То были Уинни и Игого, прекрасные и гордые, как прежде, под дорогими седлами, а вел их человек в кольчуге, похожий на слугу из знатного дома. "Аравиту поймали, - в ужасе решил Шаста. - Она все выдала, его послали за мной, они хотят, чтобы я кинулся к Игого и заговорил! А если не кинусь - тогда я точно остался один... Что же мне делать?" - и он юркнул за усыпальницу, и стал все время выглядывать оттуда, гадая, что опасней, что - безопасней.
7. Аравита в Ташбаане
А вот что случилось на самом деле: когда Аравита увидела, что Шасту куда-то тащат, и осталась одна с лошадьми, которые (очень разумно) не говорили ни слова, она ни на миг не растерялась. Сердце у нее сильно билось, но она ничем этого не выказала. Как только белокожие господа прошли мимо, она попыталась двинуться дальше. Однако снова раздался крик:
«« ||
»» [37 из
96]