Клайв Льюис. Конь и его мальчик
- Ты скажешь, - отвечал царевич, - что ничего не знал, и я действовал сам, гонимый любовью и молодостью.
- А если он потребует, чтобы я вернул эту дикарку?
- Поверь, этого не будет. Король человек разумный и на многое закроет глаза ради того, чтобы увидеть своих племянников и двоюродных внуков на тархистанском престоле.
- Как он их увидит, если я буду жить вечно? - суховато спросил Тисрок.
- А кроме того, отец мой и услада моих очей, - проговорил царевич после неловкого молчания, - мы напишем письмо от имени королевы о том, что она обожает меня и возвращаться не хочет. Всем известно, что женское сердце изменчиво.
- О, многомудрый визирь, - сказал Тисрок, - просвети нас.
Что ты думаешь об этих удивительных замыслах?
- О, вечный Тисрок! - отвечал визирь. - Я слышал, что сын для отца дороже алмаза. Посмею ли я открыть мои мысли, когда речь идет о замысле, который опасен для царевича?
- Посмеешь, - сказал Тисрок. - Ибо тебе известно, что молчать - еще опасней для тебя.
- Слушаюсь и повинуюсь, - сказал злой Ахошта. - Знай же, о, кладезь мудрости, что опасность не так уж велика. Боги скрыли от варваров свет разумения, стихи их - о любви и о битвах, они ничему не учат. Поэтому им покажется, что этот поход прекрасен и благороден, а не безумен... ой! - при этом слове царевич опять пнул его.
«« ||
»» [47 из
96]