Клайв Льюис. Конь и его мальчик
- Смири себя, сын мой, - сказал Тисрок. - А ты, достойный визирь, говори, смирится король или нет. Людям достойным и разумным пристало терпеть малые невзгоды.
- Слушаюсь и повинуюсь, - согласился визирь, немного отодвигаясь. - Итак, им понравится этот... э-э... диковинный замысел, особенно потому, что причиною - любовь к женщине. Если царевича схватят, его не убьют... Более того: отвага и сила страсти могут тронуть сердце королевы.
- Неглупо, старый болтун, - сказал Рабадаш. - Даже умно, как ты только додумался...
- Похвала владык - свет моих очей, - сказал Ахошта, - а еще, о, Тисрок, живущий вечно, если силой богов мы возьмем Анвард, мы держим Нарнию за горло.
Надолго воцарилась тишина, и девочки затаили дыхание. Наконец Тисрок молвил:
- Иди, мой сын, делай, как задумал. Помощи от меня не жди. Я не отомщу за тебя, если ты погибнешь, и не выкуплю, если ты попадешь в плен. Если же ты втянешь меня в ссору с Нарнией, наследником будешь не ты, а твой младший брат. Итак, иди. Действуй быстро, тайно, успешно. Да хранит тебя великая Таш.
Рабадаш преклонил колена и поспешно вышел из комнаты. К неудовольствию Аравиты, Тисрок и визирь остались.
- Уверен ли ты, что ни одна душа не слышала нашей беседы?
- О, владыка! - сказал Ахошта. - Кто же мог услышать? Потому я и предложил, а ты согласился, чтобы мы беседовали здесь, в Старом Дворце, куда не заходят слуги.
- Прекрасно, - сказал Тисрок. - Если кто узнает, он умрет через час, не позже. И ты, благоразумный визирь, забудь все!
«« ||
»» [48 из
96]