Клайв Льюис. Конь и его мальчик
- Я знаю много о настоящем, - отвечал старец, - мало - о будущем. Никто не может сказать, доживет ли человек или зверь до сегодняшней ночи. Но не отчаивайся. Девица здорова, и, думаю, проживет столько, сколько любая девица ее лет.
Когда Аравита очнулась, она обнаружила, что покоится на мягчайшем ложе, в прохладной беленой комнате. Она не понимала, почему лежит ничком, но попытавшись повернуться, вскрикнула от боли и вспомнила все. Из чего сделано ложе, она не знала и знать не могла, ибо то был вереск. Спать на нем - мягче всего.
Открылась дверь и вошел отшельник с деревянной миской в руке. Осторожно поставив ее, он спросил:
- Лучше ли тебе, дочь моя?
- Спина болит, отец мой, - отвечала она. - А так ничего. Он опустился на колени, потрогал ее лоб и пощупал пульс.
- Жара нет, - сказал он. - Завтра ты встанешь. А сейчас выпей это.
Пригубив, Аравита поморщилась - козье молоко противно с непривычки - но выпила, очень уж ей хотелось пить.
- Спи, сколько хочешь, дочь моя, - сказал отшельник. - Я промыл и смазал бальзамом твои раны. Они не глубже ударов бича. Какой удивительный лев! Не стянул тебя с седла, не вонзил в тебя зубы, только поцарапал. Десять полосок... Больно, но не опасно.
- Мне повезло, - сказала Аравита.
- Дочь моя, - сказал отшельник, - я прожил сто девять зим и ни разу не видел, чтобы кому-нибудь так везло. Нет, тут что-то иное. Я не знаю, что, но если надо, мне откроется и это.
«« ||
»» [60 из
96]