Алексей Лукьянов - Цунами. Сотрясатели Земли
4
Богатство бывает разное (если рассуждать узко и говорить о богатстве только в значении материальной обеспеченности). Пять миллионов, наверное, мало для миллиардера, но много для безработного. Тут дело не в количестве, а в запросах. Богат не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Недаром Шура Балаганов на вопрос, сколько ему нужно для полного счастья, назвал точную цифру: пять тысяч в год. Разумеется, для кого-то это копейки, но кому-то — тарелка супа, саечка и, может быть, изредка бутылка пива, не самого лучшего, но так, вечерок перед телеком скоротать.
Иван Иванович стал богат. Не неприлично богат, когда человек сорит направо и налево купюрами, покупает дорогие авто, в общем-то, совсем ему не нужные, и просаживает круглые суммы в казино, хотя сроду не верил в удачу. Нет, Мезальянцу деньги голову не вскружили.
Иван Иванович поменял лицо, прикус, документы и стал Робертом Миллером. С таким именем можно жить и в России, и в Соединенных Штатах, и в Европе, и в Африке. Он даже избавился от папиллярных узоров на пальцах, хотя это, в общем-то, довольно болезненная и главное — бесполезная процедура, потому что спустя некоторое время узоры восстанавливаются. Но какое-то время его нельзя будет вычислить по отпечаткам.
Иван Иванович жил в номерах «люкс» пятизвездочных отелей с видом на море. Он не шиковал, но и ни в чем себе не отказывал. Иван Иванович брал уроки — изучал испанский, португальский, греческий, турецкий, иврит и идиш, греческий, французский, итальянский и арабский, словом — языки Средиземноморья.
Иван Иванович боксировал каждый день по паре часов и делал значительные для немолодого непрофессионала успехи. Иван Иванович нарастил мышцы и отпустил эспаньолку. Иван Иванович плавал с аквалангом и освоил серфинг. Он читал книги в оригиналах, смотрел фильмы и телепередачи на языке страны, в которой жил, каждое утро бегал вдоль набережной, не гнушался беседовать с обслуживающим персоналом и всегда давал щедрые чаевые. Он даже научился танцевать танго, сальсу и чачача не хуже инструктора.
Но пустоты, образовавшейся внутри, заполнить не мог. Пустота всасывала все, чем кормил ее Мезальянц, и выплевывала только тоску-печаль. На душе было холодно, гадко, поганое ощущение утекающего сквозь пальцы времени.
Он не привык к таким эмоциям.
Казалось бы, Иван Иванович сделал все. Разрушил планы Первого, сам вышел сухим из воды, обеспечил тылы... отчего же так хреново? Ведь не из-за того, что он увел у Первого из-под носа артефакты. Не из-за того, что надул Контору и подставил Свиридова. И убитого Сорри ему ни капли не было жалко (возможно, Иван Иванович и зря прихлопнул бедного рыбака, но угрызений совести на этот счет не испытывал и не собирался).
Только вкуса еды он не чувствовал с тех самых пор, как из Парижа кумом королю уехал в Ниццу. И сон стал прерывистый и тяжкий, будто домовой душит. Хоть к мозгоправу обращайся.
«« ||
»» [229 из
310]