Алексей Лукьянов - Узел Милгрэма
Эмма Модестовна рассказывала, что среди бела дня под окнами что-то бухнуло, она выглянула из окна кабинета — а там этот лежит без памяти, ничком. Сначала, конечно, она подумала — кто-то из мужиков в женский день пришёл, в бабское отделение, вот его и проводили в окошко. Но ни звона стекла, ни женского визга слышно не было. Будто с неба рухнул.
Притащили его мужики в котельную, а он лыка не вяжет. Оставили до утра, одежонку, какую-никакую дали. А он наутро и спрашивает:
— Где я?
Ему объясняют — в Воронеже, милый. А он не верит:
— На улице Лизюкова, что ли?
Совсем плохой. Стали расспрашивать, кто такой, как зовут, а он не помнит ничего. Только как зовут — Юся. И картавит, как маленький. Думали сначала — придуривается, хотели даже отлупить, но как-то уж слишком серьёзно он картавил, будто не понимал, что «р» у него неправильная.
Модестовна милицию вызывать запретила. У парня явно с мозгами непорядок был, может, из дурдома сбежал, а может, от падения сбрендил. Совершенно не помнит, кто такой и откуда, хотя словарный запас большой, не шпана какая-то. И ни шрамов, ни следов от прививок, вообще никаких особых примет.
Запретить, конечно, запретила, однако участковому, однокласснику бывшему и ухажёру юности, Семёну Горемыке, Эмма Модестовна позвонила. Так, по старой памяти. Модестовна рассудила, что пронырливый Семён Петрович всё равно разнюхает про Юсю, поэтому и решила попросить помощи.
Горемыка одноклассницу и бывшую зазнобу свою обругал и спросил, какого ляда она сразу не заявила о потеряшке.
— А что бы ты сделал? — спросила Модестовна. — Вот что? Блаженный он, как пить дать — блаженный. Ты знаешь, чем он занимается?
«« ||
»» [195 из
310]