Сергей Малицкий - Вакансия
Дорожкин вспомнил, как еще в начальной школе бегал на заснеженную деревенскую горку. Мешки из грубого полиэтилена набивались соломой, надерганной из стогов, завязывались алюминиевой проволокой, которой тогда было видимо невидимо на любом заборе, и служили мягкими санками для худых мальчишеских задниц. Съезжать по утрамбованному на склоне желобу удавалось довольно лихо. Вот только на импровизированном трамплине мешок всякий раз выскальзывал из под седока, взлетал выше и норовил приземлиться на голову.
– Спасибо, – кивнул Дорожкин и пригубил напитка.
– Завтра надо будет веселить женщин, – настоятельно прошептал Ромашкин, – а с такой твоей рожей я смогу им предложить только игру в инквизицию. Имей в виду, в некоторые эпохи выгоднее быть идиотом и шутом, чем еретиком.
– Или идиотом, или шутом, – заметил Дорожкин вслед уходящему Ромашкину, – зачем же смешивать?
Марфа появилась ровно в три. Она прошла мимо окон кафе и неторопливо направилась к термометру – высокая, статная, закутанная в старомодное пальто с пыжиковым воротником. Дорожкин поднялся, набросил на плечо сумку, нащупал на поясе пистолет, сунул руки в рукава пуховика. Выскочил под захлестывающий лицо снег.
– Пошли к памятнику Пушкину, – бросила ему через плечо Марфа, словно видела его затылком.
– Тут и памятник Пушкину есть? – удивился Дорожкин.
– Ну если есть памятник Тюрину, то отчего же не быть памятнику Пушкину? – ядовито хмыкнула Марфа и зашагала в проходной двор.
– Тут следят за мной, – заметил Дорожкин ссутулившегося в проходном дворе здания через дорогу человека.
– И пусть следят, – буркнула Марфа. – У каждого своя работа. Ты не видишь, а для него мы с тобой сейчас так и стоим у градусника. А как растаем, так он и побегает. А чего ты его то боишься, а не меня?
«« ||
»» [340 из
412]