Анна Витальевна Малышева - Нежное дыхание смерти
- Ты очень много думаешь о ней, - сказал он, несколько раздражаясь. - Она еще позвонит и вернется. Когда обдумает твое предложение.
- Я очень много думаю о себе, - тихо возразила Люба, гладя его серебристые виски. - Она не позвонит и не вернется. Я знаю. Теперь ей надо пожить одной…
- Прости. - Мужчина снова прижал ее к себе. - Прости меня.
- Да ладно. Кто старое помянет…
Извещение о посылке Даша получила через неделю, когда уже и думать о ней забыла. Девушка начинала считать эту посылку вымыслом или ошибкой Леры, но теперь, когда она стояла на Главпочтамте в отделении иностранной корреспонденции, сердце у нее сильно билось.
- Распишитесь, - сказали ей, и Даша расписалась.
Потом она взяла тяжеленный картонный ящик размером с коробку от магнитофона и понесла к выходу. Ей пришлось взять такси, чтобы добраться до дому. Миновав кордон Настасьи Филипповны, которая не закрывала рот ни на минуту после того, как узнала, что Даша собралась разменивать свою комнату на отдельную квартиру с доплатой, она заперлась у себя и, даже не сняв дубленки, бросилась распаковывать ящик.
А упаковано было на славу. Она разрезала бечевки, отдирала ножом ленты скотча, вынимала амортизацию из пенопласта, и каждый раз, когда исчезала очередная преграда между ней и содержимым посылки, сердце у нее замирало. И по мере того как она приближалась к цели, ей становилось ясно, что цель эта - не сапоги, как говорила Лера, и не одежда.
Наконец Даша взялась пальцами за последний покров - толстый слой вощеной гофрированной бумаги.
- Ну, все! - сказала она вслух и сдернула бумагу. Наклонилась над ящиком, всмотрелась и торопливо стала вытаскивать наружу то, что увидела там, в глубине. А когда вытащила и поставила на стол, засмеялась и заплакала одновременно.
«« ||
»» [409 из
410]