Александра Маринина - Бой тигров в долине. Том 1
Он в самом деле стремился понять: как так можно? Неужели не интересно? Не любопытно? Не страшно?
– Я боялась, – еще тише ответила она.
– Боялись? Чего?
– Что все рухнет… Что все окажется не так и деньги отнимут… Катя их получила, и я радовалась, что теперь она сможет устроить свою жизнь, потому что я все время чувствовала, что недодала ей, не создала условий, не делала все, что нужно, чтобы Катюшка была счастливой. И очень я себя за это корила… А тут вдруг такие деньги! Я не хотела, чтобы их у нее отняли.
– И предпочли ничего не знать и ни во что не вникать?
– Да.
Виталий сам не понимал, отчего у него так испортилось настроение. Домой он вернулся злым и каким-то растерянным. Перед глазами все время вставала Наталья, ее опущенная голова, сутулые плечи, сцепленные друг с другом руки и тоскливый взгляд. Он с удивлением вспоминал о том, что еще совсем недавно она вызывала у него раздражение и негодование своим нежеланием бороться и выстоять, своим отчаянием и откровенной слабостью. Теперь адвокат Кирган чувствовал только жалость к этой убитой горем молодой женщине. Когда же она появилась, жалость? Сегодня? Нет, точно нет, раньше. Когда же? Он перебирал в памяти все, что говорила ему подзащитная во время их встреч, и нашел-таки тот момент, когда неприятие сменилось сочувствием. Ее просьба погадать на сестру. Ее вопросы. Ее исступленное желание ухватиться хотя бы за что-то успокаивающее. Она очень любила свою сестру…
А у него, у Виталия Киргана, не было ни братьев, ни сестер. И никто не любил его так сильно, как Наталья Аверкина любила Катю. Конечно, его любили родители, но почему-то Виталий был уверен, что их любовь есть нечто непреходящее, само собой разумеющееся, ведь он же не удивлялся собственной любви к сыну. А вот другая любовь, не родительская, не обязательная… Как он по ней тосковал!
Он только сейчас это понял.
– Юлька, когда ты бросишь работать у своего Забродина, я возьму тебя к себе личным шофером. – Федор Огнев отодвинул сиденье подальше, чтобы вытянуть длинные ноги, устроился поудобнее и повернулся к Юлии. – И тогда я никому не позволю двигать это сиденье, оно будет только моим.
«« ||
»» [196 из
210]