Александра Маринина - Оборванные нити Том 2
В августе Сергей улетел в Москву, а оттуда — в Турцию, в отпуск, вместе с Леной и Дашенькой, которой через два месяца исполнялось уже десять лет. В прошлом году они во время отпуска ездили в Египет, провели там чудесные десять дней, а остальное время — сперва под Ярославлем у Лениной родни, потом в Подмосковье на даче у родителей Сергея. Если жизнь в одной квартире с Леной казалась ему когда-то совершенно невыносимой, то проживание на огромном расстоянии друг от друга сделало ее прекрасной женой, чего Саблин ну никак не ожидал. Лена почти не звонила ему сама, не теребила, не требовала, чтобы он приехал, не настаивала на том, чтобы он либо возвращался в Москву, либо забирал семью к себе в Северогорск. Она с удовольствием принимала от мужа ежемесячно посылаемые отнюдь не маленькие деньги, с удовольствием отвечала на его вопросы о дочери и вообще о том, «как дела», когда он соизволял сам ей позвонить, с удовольствием же ездила с ним в отпуск и с не меньшим удовольствием предавалась телесным утехам в объятиях законного супруга. Супруг же давно уже перестал корить себя за то, что изменяет любовнице, которую любит глубоко и искренне, с собственной женой, которую не любит совсем, но против сексуальной притягательности которой устоять не может. Да и не хочет. В конце концов, он — муж. Имеет право.
Накупавшись и наплававшись в теплом прозрачном Средиземном море, находившись за грибами в Подмосковных лесах и «наспавшись» с Леной, Сергей вернулся в Северогорск И сразу же узнал, что за время его отсутствия эксперт-гистолог Василенко поступила в заочную аспирантуру по судебной медицине в одном из медицинских вузов Санкт-Петербурга. Значит, она собирается писать и защищать диссертацию, получать ученую степень кандидата наук, после чего у нее появятся отличные шансы столкнуть Саблина с места заведующего. Понятно, что в таком деле, как экспертиза, ученая степень позволяет претендовать на более высокую должность. Значит, война еще не окончена, была всего лишь временная передышка.
Но войны, собственно говоря, никакой и не было, Валентина Юрьевна добросовестно работала, хотя и частенько брала больничный по уходу за ребенком: в детских садах малышня болеет постоянно. Саблина это раздражало ужасно, он готов был сутками не отходить от микроскопа, что-то придумывать, искать и анализировать литературу по непонятным ему случаям, брал «стекла» домой, чтобы показать Ольге и посоветоваться с ней, появлялся в Бюро и в выходные дни, и ему претило такое отношение к работе, когда ровно минута в минуту с окончанием рабочего дня выключался электронный микроскоп и эксперт уходил. Сделать с этим он ничего не мог, трудовая деятельность судебно-медицинской экспертизы регламентировалась трудовым кодексом, а не Положением о прохождении службы, как у милицейских или военных экспертов-криминалистов, которые носили погоны и рабочий день которых считался ненормированным. Здесь, в Бюро, можно было уповать только на сознательность сотрудников и их преданность профессии. Однако эти качества встречались не у всех. Далеко не у всех.
* * *
Помещение, в котором проходили клинико-анатомические конференции, было рассчитано человек на шестьдесят, но на сами конференции врачей собиралось не более тридцати, от силы — сорока человек. Саблин и эксперт-танатолог Филимонов пришли одними из первых, заняли места в третьем ряду и стали с любопытством оглядывать всех, кто заходил в зал после них. Кто придет? С кем выпадет в этот раз схватиться? И кто встанет на их сторону?
Собственно, Сергей приехал на конференцию не по своему почину, а по просьбе Виталия Николаевича Филимонова, который попросил гистолога, выполнявшего исследование по случаю, ставшему предметом разбора на конференции, поддержать его и дать необходимые разъяснения. В общем-то, Саблин не обязан был это делать и, если бы речь шла о вскрытии взрослого человека, почти наверняка отказался бы, в резкой, как обычно, форме посоветовав танатологу самому вникнуть в результаты гистологической экспертизы и приготовиться к отстаиванию своего диагноза. Сергей терпеть не мог профессиональной некомпетентности, но чего уж он совершенно не выносил, так это лени и нежелания ее преодолевать.
Но здесь случай был особым. Ребенок. Пятимесячная девочка, которую вскрывал Виталий Николаевич и предварительным диагнозом выставил СВС — «Синдром внезапной смерти». Как только Саблин прочитал эти ненавистные слова в направлении на гистологическое исследование, у него перед глазами поплыли темно-красные пятна. Опять! Да сколько же можно! Нет, он не оставит этот диагноз без внимания, для него это дело принципа. В Москве он свою войну проиграл, и проиграл бесславно. Но он не сдался. И теперь, когда и опыта побольше, и возможностей, он костьми ляжет, но доведет дело до победного конца. Он добьется, чтобы хотя бы здесь, в Северогорске, перестали прикрывать этим «тупым», на его взгляд, словосочетанием нежелание или неумение разобраться в истинных причинах смерти детей. И особенно недопустимо, если при помощи пресловутого СВС окажется «прикрытым» криминальное насилие и преступник останется безнаказанным.
Именно поэтому, закончив гистологию и придя к определенным выводам по поводу диагноза, он пошел в ординаторскую к танатологам.
— Виталий, ты девочку как вскрывал? — они давно уже были на «ты». — Особенно мягкие ткани шеи и лица? По Медведеву?
«« ||
»» [93 из
219]