Александра Маринина - Оборванные нити Том 3
— С удовольствием. Я не хочу больше заниматься судебной медициной. Меня давно зовут в Новосибирск, предлагают открыть школу бальных танцев, а я все не мог решиться, колебался. Вот теперь самое время принять окончательное решение. С судебной медициной я завязываю. Хватит с меня.
Саблин смотрел на него и не верил тому, что слышит.
— Виталий, — тихо сказал он, перейдя на «ты», как было когда-то давно, еще до назначения начальником Бюро, — но как же так? Ты же такая умница, ты эксперт от Бога, у тебя потрясающие руки, у тебя хорошая голова, ты так много знаешь и умеешь. Как же можно бросать профессию, если ты для нее природой создан?
Филимонов молча подошел к столу начальника и без приглашения сел на стул для посетителей.
— Знаешь, Серега, скажу тебе не как начальнику, а как эксперту, с которым много раз водку пил: не могу я больше. Я — человек творческий, у меня душа оголена. Не знаю, как ты выдерживаешь, но наверное, ты просто покрепче меня, более толстокожий, более простой. А я не могу. Вот я слышал как-то твои слова о том, что смерть во время вскрытия стоит за спиной и ухмыляется, дескать, разгадаем мы ее загадку или нет. Ты правильно сказал, она действительно стоит, и работать в танатологии могут только те, кто в состоянии это выносить, или те, кто этого вообще не чувствует. Такие, как ты, как Белочка наша. А я — не могу. Я ее очень чувствую. И танцы не бросал именно потому, что они позволяли забыть, отвлечься, очиститься, не сойти с ума. Я ведь не от лени халтурил, а исключительно от желания поскорее закончить вскрытие и уйти из секционной. Но все это я тебе сказал только как бывшему собутыльнику.
С этими словами Виталий Николаевич поднялся и снова отступил назад, туда где стоял, пока Саблин устраивал ему выволочку.
— А как начальнику Бюро, — заговорил он уже совсем другим тоном, — я вам скажу, Сергей Михайлович, что глубоко раскаиваюсь во всех своих промахах, понимаю, что они могли повлечь судебные ошибки, в том числе и привлечение к уголовной ответственности невиновных, и освобождение от ответственности виновных, и все такое в том же духе. Я раскаиваюсь, приношу свои извинения и прошу уволить меня по собственному желанию. И как можно быстрее.
Сергей не мог успокоиться до самого вечера, и снова грудь жгла острая тоска по Ольге: вот сейчас можно было бы прийти домой, рассказать ей о Филимонове и о его желании уйти из судебной медицины, спросить, неужели он, Саблин, такой толстокожий и непробиваемый, а люди с тонкой чувствительной натурой действительно не могут работать в морге… Как плохо, что ее нет рядом! Как ему не хватает этой женщины, такой независимой, такой самодостаточной и такой любимой!
«« ||
»» [161 из
261]