Александра Маринина - Последний рассвет
Алексей Юрьевич работал над перечнем много месяцев, стараясь ничего не упустить и не напутать и каждую минуту благодаря Бога за то, что в Ювелирном Доме Сотниковых тайные метки ставили только сами Сотниковы. Были, были у них превосходные мастера, имеющие собственные клейма, но каждое изделие в определенный момент (например, перед закрепкой камня в кольце или в серьгах) непременно приносилось в маленькую личную мастерскую хозяина, где он, оставаясь один на один с произведением ювелирного искусства, ставил в только ему известном месте только ему понятный знак.
(Кстати, не забыть сослаться на письмо 1896 года, написанное женой Алексея Юрьевича своей сестре, где есть слова о том, что «Алексис никому не доверяет, даже старшим мастерам, хотя любит их и уважает. Если после нанесения метки изделие требует доводки, позволяющей разглядеть саму метку, то доводит его сам и возвращает уже полностью готовым. А ведь ему уже шестой десяток, и я опасаюсь за его зрение и полагаю, что ручные работы в этом возрасте могут подорвать его здоровье».)
Старый ювелир сделал то, что потом назвал своим секретным кодексом Дома Сотниковых, но никому его не показывал. Хотя его сын Юрий Алексеевич знал и о том, что отец над ним работает, и о причинах, побудивших старика взяться за эту работу. Перед смертью Алексей Юрьевич передал секретный кодекс своему сыну и одному любимому ученику, который не эмигрировал после революции, а остался рядом с Учителем, выказывая тем самым ему свою полную преданность (про ученика в дневниках информации мало, надо будет его придумать поярче или порыться в архивах, спросить у отца, может, ему дед что нибудь рассказывал об этом человеке, в дневниках есть только его имя, надо характер сделать). Алексей Юрьевич Второй на смертном одре сказал сыну и ученику: «Только вы сможете быть настоящими экспертами по изделиям Дома Сотникова, только вы будете знать, настоящая это вещь или подделка. Фаберже уже подделывают с благословения новой власти, я это знаю точно, скоро дело дойдет до наших изделий. С годами наши вещи будут расти в цене, попыток подделки будет много, все больше и больше, и люди, которые будут точно знать, как отличить настоящую вещь от поддельной, окажутся на вес золота, они обогатятся, потому что их экспертное заключение будет стоить очень дорого. Это мое наследие вам, мой прощальный подарок».
Получившие секретный кодекс сын Юрий Алексеевич Второй, автор дневниковой записи, и оставшийся в России преданный ученик Алексея Юрьевича Второго заключили соглашение о том, что останутся до самой смерти единственными носителями знания и передавать его будут перед самой кончиной очень осторожно, только детям, унаследовавшим профессию ювелира, а в случае их отсутствия – проверенным и доверенным ученикам. У ученика Алексея Юрьевича Второго с наследниками не заладилось, он умер внезапно, не успев передать секреты Сотникова своему собственному ученику, поэтому в последующие годы кодексом владели и распоряжались только сами Сотниковы».
Алексей Юрьевич аккуратно положил страницы на место и закрыл папку. Всегда любопытно наблюдать за процессом превращения наброска в готовый текст, это сродни тому, как из эскиза получается готовое ювелирное изделие. Надо будет непременно перечитать этот отрывок, когда сын Юрка сделает его «художественным». И конечно же, родительское сердце грели слова, взятые сыном в скобки: «спросить у отца». Признает сынок, что отец знает больше и может быть полезным. Приятно.
И снова мысли вернулись к Леониду Курмышову. Ах, Лёнька, Лёнька, что ж ты натворил!
К знакомым ребятам из управления «К» Роман Дзюба ездил действительно из за дела Колосенцева. Бедуин сказал, что у неизвестного игрока с ником Телескоп стоит анонимайзер, позволяющий ему сохранять полную анонимность. Но для управления «К» это не должно быть слишком уж большой проблемой.
В принципе так оно и оказалось.
«« ||
»» [248 из
325]