Александра Маринина - Последний рассвет
– Обманула. – Нитецкая глянула на него с пьяной дерзостью. – Я эти фотографии получила на несколько дней раньше, когда Евгения сказала мне про прием.
– Ну да, – кивнул Сташис. – Я заметил в прошлый раз, что вы как то нервничали, отвечая на вопросы о Панкрашиной. Вы ведь рассказали нам правду, если я правильно понял. И все время мучился вопросом: отчего вы так нервничали? У вас даже руки дрожали. Это было странно: человек говорит чистую правду, а так волнуется.
– Я судорожно размышляла, рассказать про ожерелье и про Лёню или не надо. Так ничего и не решила. Поэтому и нервничала, вернее, отвлекалась мысленно все время, потому что трудно сосредоточиться одновременно и на ответах на ваши вопросы, и на собственных размышлениях.
Антон подумал, что это верно, именно использование этой особенности человеческого мозга помогло ему когда то выжить, похоронив всю свою большую семью. А ему самому – двойка с минусом. Ведь он видел, как покачивалась Нитецкая, переминаясь с ноги на ногу, а это, как гласили умные книги, является признаком того, что человек колеблется и не может принять решение: поступить так, как подсказывает интуиция, или прислушаться к голосу разума. Видел, но не задумался над причинами. Проморгал, одним словом.
«И что мы имеем в итоге?» – думал он, распрощавшись с Нитецкой и дозваниваясь до человека, которому собирался передать ключи от машины Вероники Валерьевны: обещания надо выполнять.
С ожерельем разобрались, оно существовало в единственном экземпляре и не было украдено во время убийства, а вот тайну смерти Евгении Панкрашиной так и не раскрыли. Как то странно все складывается в этом деле: вроде человек говорит правду, то есть ничего не выдумывает, пересказывает в точности все, как было, а что то смущает… И потом оказывается, что смущало не зря. Почему то вдруг вспомнилась Светлана Дорожкина. Тоже ведь установлено, что она говорила чистую правду, ничего не выдумала, и сегодняшний рассказ Нитецкой лишний раз это подтвердил. Но что то было не так… Не такие взгляды, не такие жесты, не та интонация. Ну, с Нитецкой стало понятно: она обладала информацией и не понимала, нужно ею делиться или нет. А Светлана Дорожкина? Что такого она могла знать, что заставляло ее, говоря чистую правду, отвлекаться и думать об этом?
Дома царила необычная для воскресного вечера тишина. Как правило, дети, несмотря на строгий надзор няни, по пятницам и субботам куролесили допоздна, на следующий день отсыпались, и в воскресенье уложить их вовремя бывало весьма проблематичным. Едва переступив порог квартиры, Антон подумал было, что дома никого нет, но тут же уловил едва слышный звук шагов Эли, которая появилась в прихожей, прижимая палец к губам. Антон молча кивнул, разделся и на цыпочках прошел следом за няней на кухню.
– Это как же вам удалось их так укатать? – осведомился он. – Еще девяти нет, а дети спят. Чудеса!
– Я возила их за город, в один пансионат, где сегодня устраивали большой детский праздник. Множество развлечений для всех возрастных групп, начиная от трех четырех лет и до подростков. Но самое главное, – Эля хитро улыбнулась, – я заранее узнала программу и поняла, что там предполагаются самые разные соревнования. Для лыж и коньков еще рано, погода не позволяет, а детям ведь нужно движение на свежем воздухе. Одним словом, результат налицо. Набегались, надышались, навеселились так, что уснули прямо в машине, я их с трудом разбудила и еле еле накормила ужином, у обоих головы в тарелку падали.
«« ||
»» [259 из
325]