Александра Маринина - Смерть как искусство.
А Илья Фадеевич-то в больнице, вот я и говорю ему, мол, нет дедушки в театре, он в больнице лежит.
А он мне отвечает: «Я не к деду, я к Богомолову вашему пришел».
Я тогда очень удивилась, зачем, думаю, ему к Богомолову, что у них может быть общего, какие дела? Ну и начала допытываться, мне же интересно.
А Кирюшка вдруг как с цепи сорвался, начал орать, что он Льва Алексеевича убьет, голову ему оторвет, и прочие глупости.
И рваться стал через турникет, глаза бешеные, губы побелели, я даже испугалась.
Вышла, хотела его не пустить, да куда там – разве мне с ним совладать! Виталик-охранник выскочил, схватил Кирюшку, тот вырывается, орет, в общем, пришлось Виталику врезать ему как следует.
Я думала, даже милицию придется вызывать, но ничего, Виталик справился, заломал мальчишку, выставил его на улицу и пригрозил, что в следующий раз руки-ноги ему переломает. Некрасиво вышло, конечно, и я тогда сильно испугалась, потому что Кирюша был очень зол.
Встретился бы ему в тот момент Лев Алексеевич – даже и не знаю, чем дело кончилось бы.
Вот это уже интересно! – Вы сказали Богомолову об этом инциденте? – строго спросила Настя.
– Что вы! Зачем Льва Алексеевича волновать? Ну, выпил парнишка, наговорил лишнего, набузотерил, с кем не бывает. Но Владимиру Игоревичу я, конечно, немедленно доложила, он директор, обязан такие вещи знать.
«« ||
»» [219 из
399]