Александра Маринина - Смерть как искусство.
– Значит, у Арцеулова есть основания ненавидеть Льва Алексеевича? – Еще какие! – Людмила отправила в рот последний кусочек сочного мяса и отодвинула тарелку.
– Оснований навалом, да толку-то что? – В каком смысле? – нахмурилась Настя.
– Наш Михаил Львович – добрейшей души человек, невозможно себе представить, чтобы он мог на кого-то поднять руку. Ну, таких или очень похожих слов Настя Каменская за свою жизнь наслушалась выше крыши. Никто ничего себе представить не может, а потом тихие, незлобивые, добрейшей души люди оказываются жестокими убийцами.
Арцеулова надо иметь в виду и проверить, пусть Зарубин займется.
– А мне вот рассказывали, – приступила она к следующему блоку вопросов, – будто Лев Алексеевич любил, чтобы его боялись, и частенько сам ходил и все проверял, чтобы поймать с поличным.
Это правда? – Да, конечно, это правда.
– Наймушина снова рассмеялась, и на этот раз Настя не поняла, что ее так развеселило.
Или Людмила просто по характеру такая веселая и смешливая? – И многих он поймал за руку? – О, не перечесть.
– Может быть, кто-то затаил обиду? – Ну, это вряд ли, Лев Алексеевич ловил-то всегда по делу, чего ж обижаться, если ты пьянствуешь на рабочем месте, а тебя поймали? Ясно же, что это нарушение, досадно, конечно, но все справедливо, ничего не попишешь.
– И все-таки, – настойчиво спросила Настя, – мог кто-нибудь затаить смертельную обиду? Ведь не все же рассуждают так, как вы, мол, если нарушил правила, то наказание справедливо. Многим это справедливым не кажется.
«« ||
»» [258 из
399]