Александра Маринина - Смерть как искусство.
Гримерка Звягина была захламленной и тесной, в нее, кроме диванчика для отдыха, шкафа для одежды и умывальника, были втиснуты три гримировальных стола.
– Как же вы тут втроем помещаетесь? – изумилась Настя.
– А нас никогда не бывает трое, иногда – двое, а чаще получается так, что актер один.
Обитатели одной гримерки, как правило, не пересекаются в одном спектакле. Ну, – он картинно уселся на диванчик, – я готов, спрашивайте.
Если вас интересует, знаю ли я, кто ударил Льва Алексеевича по голове, то отвечаю сразу: не знаю.
И даже не предполагаю.
Он отвечал на вопросы с видимым удовольствием и очень артистично, при этом приклеенные на черное лицо длинные кошачьи усы угрожающе топорщились, а подведенные фосфоресцирующей краской глаза бешено сверкали.
– Может ли артист убить в принципе? А почему нет? Нет, из наших, конечно, никто не может, это точно, но, вообще-то, почему нет? Актер – такой же человек, как и все остальные, в нем тоже кипят страсти, обиды, ревность, а уж зависть-то – и говорить нечего.
Зависти в актерской среде – хоть лопатой греби.
А в отношении режиссера какая может быть ненависть? История еще не знает случаев, чтобы актер убил режиссера, у которого он снимается или играет. Потому что с нами, с актерами, мирно работать невозможно, мы же как дети, мы безответственные, лживые, злые, жестокие, хулиганистые.
«« ||
»» [318 из
399]