Александра Маринина - Благие намерения
На пороге стояла Зинаида Васильевна, бледная и как будто даже похудевшая за те несколько дней, которые миновали после обеда с Григорием.
– Доченька, – виновато произнесла она, – значит, я правильно посчитала, ты сегодня во вторую смену.
– Я сегодня выходная. Проходи, мама, раздевайся.
Тамара сделала шаг назад, пропуская мать в квартиру, потом не выдержала, обняла ее и расцеловала.
– Ты, оказывается, храбрая, мамуля, папу не побоялась. Или он не знает, что ты ко мне пошла?
– Ой, конечно, он ничего не знает, – возбужденно затараторила Зинаида Васильевна, – он бы меня убил, если бы узнал. Когда ты ушла, он сразу перестал кричать и так, знаешь, серьезно мне говорит: я, говорит, про Тамарку больше слышать не желаю, она мне не дочь, и ты не смей к ней бегать, и звонить по телефону тоже не смей. Считай, что ее нету. Представляешь? И замолчал. Вот как замолчал тогда – так и молчит до сих пор.
– Что, совсем молчит? – не поверила Тамара. – Ни одного слова не говорит?
– Зина, подай, Зина, принеси, Зина, выключи, Зина, включи – вот и все, что он говорит. Ужас, доченька, ужас! Ты бы возвращалась, а? Ну сколько можно дуться? И папа будет рад, и тебе хорошо будет. Что ты у Любы теснишься, как будто у тебя своего дома нет! Возвращайся, хватит уже.
Тамара вздохнула. Ничего-то мать не поняла. Она отчего-то считает произошедшее пустой мелкой ссорой, каких в семье Головиных были сотни, если не тысячи, наподобие скандала из-за коробки конфет или бутылки коньяка. Ну, подумаешь, повздорили отец с дочерью из-за бытовой мелочи, не уходить же из дома из-за этого!
Она усадила мать на кухне, налила ей чаю, поставила на стол коробку с недоеденным накануне тортом и снова взялась за утюг.
«« ||
»» [220 из
258]