Александра Маринина - Благие намерения
Анна Серафимовна обработала Любину коленку, замазала зеленкой, напоила ребят чаем с булкой, намазанной маслом и вареньем, и отправила в сад чистить песком кастрюли и сковородки. Потом подошло время обеда, все поели, Люба вымыла посуду, постелила на столе на веранде старенькое одеяло и принялась гладить накрахмаленные пододеяльники, наволочки, простыни, скатерти и салфетки, Тамара по-прежнему читала, а Родик помогал Любе – носил из кухни раскаленные на плите тяжелые чугунные утюги.
– Томка, и не стыдно тебе! – сердито заговорила Зинаида, появившись на веранде в красивом атласном халате и с уже наведенными кудрями на голове. – Смотри, Люба делом занята, даже Родик ей помогает, а ты сидишь и бездельничаешь. Совести у тебя нет. Взрослая девка вымахала, а ничего по дому делать не хочешь! Лень вперед тебя родилась.
– Да я отлично справляюсь, – тут же заступилась за сестру Люба. – Мы с Родиком все сделаем, пусть Тома читает, им на лето в школе знаешь сколько задали прочитать? Ужас! Я список видела.
Конечно, Тамара читала вовсе не то, что задали в школе на лето, и Люба прекрасно это знала, но ей было ужасно неловко за мать, которая затевала семейный скандал в присутствии Родика. Бабушка всегда учила: гость в доме – это святое, какие бы у тебя ни были планы, чем бы ты ни занимался – брось все и уделяй все внимание только своему гостю. Тогда он не почувствует себя лишним, тогда он не почувствует себя нежеланной помехой, и он всегда будет с радостью приходить к тебе. И уж конечно, ни в коем случае нельзя при госте затевать ссоры и разбирательства. С чисткой кастрюль и глажкой Люба затеялась только потому, что Родик сам предложил: давай что-нибудь делать по дому, я буду тебе помогать, так и время быстрее пройдет, и никто не обратит внимания, что я у вас так долго сижу.
– А то если мы с тобой будем бездельничать, твоя бабушка станет сердиться, что ты из-за меня ей по хозяйству не помогаешь.
Довод показался Любе вполне разумным, и она нарушила бабушкину заповедь и вместе с гостем занялась домашними делами. Когда все белье оказалось переглаженным, наступила очередь штопки носков. Люба рукодельничала, сидя на крылечке, а расположившийся рядом Родик читал ей вслух одну из Тамариных книжек, что-то историческое, про времена Анны Иоанновны. Родику книжка нравилась, а Любе было скучно, никакой любви, никаких страстей, одна сплошная политика, но разве это важно? Важно только то, что Родик, самый лучший мальчик на свете, сидит рядом с ней, что он не ушел, не бросил ее в такой трудный день, а пришел к ней домой, готовый ее поддержать и защитить. Вот это действительно важно. И пусть он хоть расписание электричек до Москвы вслух читает – все равно жизнь прекрасна! Только бы с папой все было хорошо, только бы с ним ничего не случилось… И почему его так долго нет?
Сели ужинать, но Любе кусок в горло не лез. Все, кроме нее и Родика, думали, что Николай Дмитриевич засиделся у приятеля, и никто по этому поводу не волновался, но они-то двое знали, где на самом деле Головин, и ужасно переживали. Вернее, теперь они уже и не знали, где Любин отец, ведь столько времени прошло. А вдруг случилось самое плохое?
Когда за окном послышался стрекот мотоцикла, Люба, уронив вилку, вскочила из-за стола и бросилась на крыльцо. Родик помчался за ней следом. С мотоцикла слез участковый дядя Петя, и вид у него был одновременно довольный, озабоченный и почему-то смущенный. Дядя Петя поднялся в дом и рассказал, что они с Николаем Дмитриевичем вдвоем задержали троих бандитов, которые в карьере отстреливали оружие, проверяя его. В перестрелке Николай Дмитриевич был ранен, ранение не опасное, потому что бандиты отстреливали дробовики, но он потерял много крови и сейчас находится в районной больнице.
Анна Серафимовна побледнела и будто окаменела, а Зинаида всплеснула руками и немедленно начала причитать, словно по покойнику:
– Господи, да что ж это такое делается! В мирное-то время! Коленька, на кого ж ты нас с детками, сиротинушек, оставил!
«« ||
»» [68 из
258]