Александра Маринина - Дорога
– Еще не скоро, он полетел юбилей Головина смотреть, но поскольку он не помнит точно, какого числа у него день рождения, то пока он весь январь прошерстит да пока сам юбилей посмотрит, ты сто раз успеешь обернуться. Да, чуть не забыл, ты перед тем, как в Альпы отбывать, сказал, что хочешь со мной какую-то идею обсудить, и просил напомнить. Вот, я напоминаю.
– Спасибо. Я помню, – насмешливо прошипел Змей. – Но это длинный разговор и к Тамаре отношения не имеет. Мы к нему попозже вернемся. Мне гораздо интереснее про Головина сейчас поговорить. Вот я посмотрю, как там они по телефону пообщались, и мы с тобой деда обсудим. Если успеем, конечно. А то вдруг нашему лебедю знания повезет, он быстро найдет нужный день и скоро вернется.
Оставшись один, Камень вернулся мыслями к Николаю Дмитриевичу. Его тоже задел за живое разговор генерала с Родиславом, потому что Головин невольно затронул одну из самых сложных для Камня философских проблем – правду. Насчет истины у Камня сомнений не было, истина – это святое, и ее нельзя попирать ни при каких условиях. Но вот правда, которая, как известно, далеко не то же самое, что истина, – это совсем другое дело. Правда – категория субъективная, и распространяются ли на нее те же требования, что и на истину, – это еще большой вопрос. Какая правда нужна человеку? Только та, которая в конечном итоге является истиной, или любая? И нужна ли вообще правда, если она не является объективной истиной? Вон Головин про кино говорил, про «Иди и смотри». Камень сам картину, само собой, не видел, но Ворон посмотрел и в деталях пересказал, и Камень очень хорошо помнил свою реакцию: с одной стороны, у него разболелось сердце от такой страшной, чудовищной правды, с другой стороны, ему захотелось взять автомат и идти стрелять во всех тех, кто это допустил, а с третьей – он не был уверен в том, что в этом фильме показали объективную истину. А может быть, это была всего лишь субъективная правда?
* * *
Тамара на кухне лепила вареники с картошкой, которые так любил ее муж. Несмотря на самокритичную оценку своих кулинарных способностей, готовила она хорошо, все-таки уроки Анны Серафимовны даром не пропали. Когда раздался звонок телефона, она крикнула:
– Гришенька, возьми трубку, пожалуйста, у меня руки в муке!
Григорий оторвался от кальки, на которой строил сложную выкройку, и подошел к телефону.
– Здравствуйте. Головин беспокоит, – услышал он отрывистый уверенный голос. – Тамару Николаевну позовите.
– Минуточку.
Григорий заглянул на кухню.
«« ||
»» [266 из
354]