Александра Маринина - Дорога
– Я повторять не буду. Никаких ужинов, никаких телевизоров. Они не нанимались нас с тобой опекать и развлекать. Они работают, устают, им дома покой нужен, а мы торчим у них каждый вечер, как три тополя на Плющихе. Вот теперь действительно все.
С этими словами Лариса ушла в свою комнату, хлопнув дверью.
* * *
Четыре месяца, которые прошли между отчислением Николаши из института и его уходом в армию, стали для Любы Романовой непрерывным кошмаром. Больше всего она боялась, что сына отправят воевать в Афганистан. Сын же, казалось, вообще об этом не думал, он пустился во все тяжкие, по нескольку дней не ночевал дома, пару раз приходил избитый, однажды осенью появился без куртки и часов и сказал, что его ограбили, но Люба понимала, что и куртку, и часы он просто-напросто поставил на кон и проиграл. Она отдавала себе отчет в том, что исправить Колю уже нельзя, наказывать поздно, убеждать бесполезно и остается только молиться, чтобы остался живым и здоровым.
После 14 августа, когда вышло постановление Совета Министров СССР о разрешении организации кооперативов по сбору и переработке вторичного сырья, Николаша постоянно говорил о том, что если бы не грядущая служба в армии, он бы сейчас развернулся и заработал кучу денег, у него в голове роились всевозможные проекты, он без конца бегал на какие-то деловые встречи и даже, кажется, стал меньше играть. Родиславу идеи легких заработков не нравились, он считал их опасными и нечестными, но Люба уговаривала мужа не переживать из-за этого: все, что угодно, лишь бы вырвать сына из компании картежников.
Отдельную проблему пришлось решать с Николаем Дмитриевичем, который на протяжении четырех последних лет так и не узнал, насколько плохо на самом деле учится его внук. Деда тщательно оберегали от информации не только о Колиных «хвостах», но даже и о неудовлетворительных оценках, и старый генерал был уверен, что мальчик учится на «хорошо» и «отлично» и получает стипендию, благодаря которой иногда делает дедушке небольшие, но очень приятные подарки вроде дефицитных книг или теплых зимних перчаток. И как при такой ситуации объявить Головину, что Колю забирают в армию?
Пришлось пойти на совершенно беспринципную ложь: с согласия родителей Коля поехал к деду и объявил ему о своем решении взять в институте академический отпуск и пойти на военную службу.
– Я понял, что если не отслужу в армии, то не смогу потом сам себя уважать, – говорил Николай, глядя на генерала честными ясными глазами. – Родина так много мне дала, и я просто обязан отдать ей долг. Образование никуда не убежит. Гораздо важнее стать настоящим мужчиной.
Николаю Дмитриевичу это пришлось по душе, он обнял внука, похлопал по плечу и сказал, что не зря всегда гордился им.
– Я всем говорил, что мой внук меня не подведет и честь семьи Головиных не уронит. Теперь я вижу, что был прав. Ты оказался даже лучше, чем я думал. Спасибо тебе, порадовал старика.
«« ||
»» [298 из
354]