Александра Маринина - Ад
– Вот так всё грустно, – заключил Ворон. – Мне почему-то Головина ужасно жалко. И вроде бы он у нас с тобой не главный герой, и вообще характер тяжелый, а жалко. Как ты думаешь, Камешек, ему сейчас там как? Не холодно?
– Я думаю, ему хорошо, – очень серьезно ответил Камень. – Жизнь он прожил красивую, достойную, ничем себя не замарал, подлым не был, так почему ему должно быть плохо?
– А как ты думаешь, рай и ад есть?
– Не знаю, дружок, но если есть, то Николай Дмитриевич точно не в аду, не за что ему там быть. А уж если нет, тогда ему просто хорошо, летает его душа над дочерьми и радуется, что они живы и благополучны. Ты не грусти, Ворон, это нормальное течение жизни. Люди рождаются для того, чтобы прожить сколько-то лет и умереть, по-другому не бывает.
– Да я все понимаю, – кивнул Ворон, – но все равно почему-то ужасно грустно. Даже когда мама Зина умерла, я так не грустил, не говоря уж об Анне Серафимовне.
– Ну, это-то понятно, Анна Серафимовна умерла, когда мы всего несколько лет от сериала посмотрели, ты к ней еще привыкнуть не успел. Мама Зина тоже не зажилась. А с Головиным-то мы с тобой эвон сколько лет бок о бок прошагали, почитай, без трех лет полвека, он нам уж почти как родственник стал. Конечно, ты печалишься, да и я горюю. При всех своих капризах он все-таки был хорошим человеком.
– Знаешь, Камешек, ты не обижайся, но я слетаю к белочке на пару часов, развеюсь, а то у меня слезы прямо в горле стоят – до того я расстроился. Принести тебе чего-нибудь вкусненького?
– Да где ж ты возьмешь вкусненькое-то в феврале? Нигде ничего нет и теперь до лета не будет.
– А я у белочки попрошу, она запасливая, у нее всегда есть чем поживиться.
– Неудобно, – засомневался Камень, – у нее и так детей много, ей бы их всех прокормить, а тут еще я нахлебником объявлюсь. Нет, не нужно. Ну, если только пару орешков, только потверже, со скорлупкой, чтобы я мог похрустеть.
«« ||
»» [354 из
480]