Габриэль Гарсия Маркес - Сто лет одиночества
Их старая расшатанная кровать из пьедестала для любовных безумств превратилась в приют для конфиденциальных разговоров.
Зеркала, повторявшие каждое их движение, были сняты и проданы, и на вырученные деньги куплены животные для лотереи.
Перкалевые простыни и плюшевые одеяла, возбуждавшие чувственность, сжевал мул, и теперь былые любовники бодрствовали допоздна с целомудрием двух стариков, страдающих бессонницей, и то время, которое они прежде расточали на бурное расточение своих сил, уходило у них на подведение итогов и подсчет сентаво.
Иногда они засиживались до первых петухов, деля деньги на кучки, перекладывая монеты из одной кучки в другую так, чтобы этой кучки хватило на Фернанду, а той - на ботинки для Амаранты Урсулы, а той - для Санта Софии де ла Пьедад, которая не обновляла платья со времен беспорядков, а этой - для того, чтобы заказать гроб Урсуле, в случае, если она умрет, а той - на покупку кофе, цена на который каждые три месяца повышается на один сентаво за фунт, а этой - на покупку сахара, который с каждым днем становится все менее сладким, а той - на дрова, еще не просохшие со времени дождей, а той - на бумагу и цветные чернила для лотерейных билетов, а этой, дополнительной, - на возврат денег за билеты апрельской лотереи: в тот раз у телки появились признаки сибирской язвы и от нее чудом удалось спасти только шкуру, а почти все билеты были уже проданы.
И такой чистотой отличались их обедни нищеты, что большую долю Аурелиано Второй и Петра Котес всегда выделяли Фернанде, и делали это не из-за угрызений совести и не милосердия ради, а потому, что благополучие Фернанды было им дороже своего собственного.
По правде говоря, оба они, сами того не сознавая, думали о Фернанде как о своей дочери, о той, которую им так хотелось и не довелось иметь.
Был случай, когда они целых три дня питались маисовой кашей, чтобы купить Фернанде скатерть из голландского полотна.
Однако как бы ни убивались они за работой, сколько бы денег ни выручали, на какие бы хитрости ни пускались - все равно их ангелы-хранители каждую ночь засыпали от усталости, не дождавшись, пока они кончат раскладывать и перекладывать монеты, стараясь, чтобы хватило хотя бы на жизнь.
Денег вечно недоставало, и, мучаясь бессонницей, они спрашивали себя, что такое произошло в мире, почему скот не плодится так же обильно, как прежде, почему деньги обесцениваются прямо в руках, почему те люди, которые совсем недавно беззаботно жгли пачки кредиток, танцуя кумбиамбу (*21), теперь кричат, что их грабят среди бела дня, когда у них просят каких-нибудь жалких двенадцать сентаво за право участвовать в лотерее, где разыгрывается шесть кур.
Аурелиано Второй думал, хотя и не говорил этого вслух, что зло коренится не в окружающем мире, а где-то в потаенном уголке непостижимого сердца Петры Котес; во время потопа там что-то сдвинулось, и потому животных одолело бесплодие, а деньги стали текучими, как вода.
«« ||
»» [464 из
550]