Габриэль Гарсия Маркес - Сто лет одиночества
Волосы, собранные за ушами в два пучка, были завязаны черными бантиками.
На шее висела ладанка с расплывшимся от пота изображением, а на правом запястье - клык какого-то хищного зверя на медной цепочке: амулет против дурного глаза.
Ее зеленоватая кожа и вздувшийся, твердый, как барабан, живот свидетельствовали о плохом здоровье и постоянном недоедании, и тем не менее, когда принесли еду, она продолжала сидеть неподвижно и даже не прикоснулась к поставленной ей на колени тарелке.
Все уже пришли к мысли, что она глухонемая, но тут индейцы спросили ее на своем языке, не хочет ли она пить, и девочка повела глазами, словно признала их, и утвердительно кивнула головой.
Ее оставили в доме, ведь другого выхода не было.
Окрестить ее решили Ребекой - так же, как звали, если верить письму, ее мать, потому что, хотя Аурелиано не поленился прочитать перед ней все святцы, она не откликнулась ни на одно из имен.
Поскольку в те времена кладбища в Макондо не было, ведь никто еще не успел умереть, мешок с костями спрятали до тех пор, пока не появится достойное место для захоронения, и еще долго он попадался под руку в самых разных местах, там, где его меньше всего предполагали обнаружить, и всегда со своим "клок, клок, клок", похожим на кудахтанье сидящей на яйцах курицы.
Утекло немало времени, прежде чем Ребека вошла в жизнь семьи.
Сначала она имела обыкновение пристраиваться на своей качалке в самом укромном уголке дома и сосать палец.
Ничто не привлекало ее внимания, и только когда через каждые тридцать минут начинали играть часы, она всякий раз испуганно озиралась вокруг, словно надеялась обнаружить звуки где-то в воздухе.
«« ||
»» [56 из
550]