Габриэль Гарсия Маркес - Сто лет одиночества
взяться за ее конец. Простыня была тяжелой, словно мокрая
парусина. Они выжимали ее, крутя за концы, пока она не обрела
свой нормальный вес. Потом они встряхнули циновку, и из нее
тоже закапал пот. Аурелиано страстно желал, чтобы все это
продолжалось бесконечно. Теоретическая механика любви была ему
известна, но колени у него дрожали, и он едва держался на
ногах. Когда девушка кончила убирать постель и приказала ему
раздеваться, Аурелиано пустился в сбивчивые объяснения: "Меня
заставили войти. Велели бросить двадцать сентаво в кружку,
просили не задерживаться". Девушка поняла его состояние: "Если
«« ||
»» [172 из
1392]