Роберт Маккаммон - Лебединая песнь. Последняя война
— Подонок, похоже, развлекается там сам с собой. Похоже, разглядывает всех этих мертвых, развороченные лица и развлекает сам себя. Кому-то надо бы зайти туда и сказать ему, чтобы…
Смех опять усилился. Эмилиано вздрогнул, теперь звуки напомнили ему крик мальчишки, которого он однажды пырнул в живот в драке на ножах. Смех оборвался, перейдя в клокот и затем в тихое умиленное бормотание, которое напомнило Сесили звуки, издаваемые наркоманами в одном из их мест, куда она зачастила. Лицо ее стало как застывшее, пока смех не исчез, а потом она сказала: — Мне кажется, у меня и своих дел достаточно. — Она повернулась и заспешила в свою кассу и заперла за собой дверь. Она решила, что в этом парне, сидевшем в кинотеатре, есть что-то таинственное. Она видела его: это был крупный, здоровый, похожий на шведа мужчина с курчавыми светлыми волосами, молочно-белой кожей и глазами, как сигаретные окурки. Покупая у нее билет, он сверлил ее взглядом, но не сказал ни слова. Колдун, решила она, и дрожащими пальцами развернула свой журнал «Пипл».
Скорее бы восемь часов, молил Эмилиано. Еще раз посмотрел на наручные часы. «Лики смерти, часть 4» должны скоро закончиться, и Вилли, старый киномеханик-пьяница, будет менять пленку на «Мондо Бизарро», про рабство и все такое прочее. Может, парень уйдет раньше, и тогда картину сразу же сменят. Эмилиано сел на табуретку и стал опять читать комикс, пытаясь заглушить страшные воспоминания, пробудившиеся у него от этого смеха.
Красный занавес зашевелился. Эмилиано сгорбил плечи, как будто его хотели побить. Потом занавес раскрылся, и киноман возник в темном вестибюльчике. Он уходит! Эмилиано чуть не засмеялся, глаза его застыли на одной точке комикса. Он выходит из дверей!
Но киноман произнес слабым, почти детским голосом:
— Пожалуйста, мне большую чашку кока-колы и попкорн с маслом.
В животе у Эмилиано заболело. Не осмелясь посмотреть человеку в лицо, он встал с табуретки, налил кока-колу из крана, достал попкорн и плеснул в него масла.
— Пожалуйста, побольше масла, — попросил киноман.
Эмилиано добавил еще несколько капель масла и провел заказанное по прилавку. — Три доллара, — сказал он. К нему подлетела пятидолларовая бумажка. — Сдачи не надо, — сказал человек, и сейчас в его голосе прозвучал южный акцент. Озадаченный, Эмилиано взглянул на него. Киноман был около шести футов и четырех дюймов ростом, был одет в желтую рубашку с короткими руками и брюки цвета хаки с зеленью. Глаза его под густыми черными бровями были завораживающе зелеными, контрастирующие с янтарным оттенком кожи. Прежде Эмилиано посчитал его за южноамериканца, когда он подходил первый раз, возможно, в нем было что-то от индейской крови. Волосы черные и волнистые, прилизанные к черепу. Он уставился неподвижно на Эмилиано. — Я хочу посмотреть кино еще раз, — спокойно произнес он, и в этом голосе прозвучало нечто от бразильского акцента.
— Э… Через минуту должен начаться «Мондо Бизарро». Киномеханик, наверно, уже заправил первую катушку…
«« ||
»» [51 из
988]