Роберт Маккаммон - Лебединая песнь. Последняя война
Настойчивый звонок телефона на столе рядом с кроватью оторвал человека на ней от сна без сновидений. Пойдите прочь, подумал он. Оставьте меня в покое. Но звонок не прекращался, и он наконец медленно повернулся, включил лампу и, щурясь на свет, поднял трубку.
— Маклин, — сказал он голосом, хриплым спросонья.
— Э…
Полковник, сэр? — Это был сержант Шорр. — У меня назначена ваша встреча с несколькими людьми, ожидающими сейчас вас, сэр.
Полковник Джеймс «Джимбо» Маклин взглянул на маленький зеленый будильник рядом с телефоном и увидел, что он на тридцать минут опаздывает на установленную встречу и церемонию пожимания рук. Пошло все к дьяволу! — подумал он. Я поставил будильник на 6:30 ровно. — Все в порядке, сержант. Продержите их еще пятнадцать минут. — Он повесил трубку, потом проверил будильник и увидел, что рычажок все еще был нажат вниз. Либо он не включал звонок, либо выключил его, не просыпаясь. Он сел на край постели, пытаясь собраться с силами и встать, но тело было вялым и разбитым; несколько лет назад, он мрачно усмехнулся, ему не требовался будильник чтобы просыпаться. Он мог проснуться от звука шагов по мокрой траве и, как волк, вскочить в несколько секунд.
Время идет, подумал он. Давно ушло.
Он заставил себя встать. Заставил перейти спальню, стены ее были украшены фотографиями летящих «Фантомов» F 4 и «Громовержцев» F 105, и войти в маленькую ванную. Включил свет и пустил воду в раковину; вода пошла ржавая. Он плеснул воды в лицо, вытер его полотенцем и встал, глядя мутными глазами на незнакомца в зеркало.
Маклин был ростом шесть футов два дюйма и до последних пяти-шести лет тело его было худым и твердым, ребра покрыты мышцами, плечи крепкие и прямые, грудь выступала вперед как броня на танке М1 «Абрамс». Теперь характеристики его тела портила вислая плоть, пресс с трудом выдерживал пятьдесят приседаний, которые он делал каждое утро, точнее, когда находил время делать их. Он обнаружил обвисание плеч, как будто его придавливала невидимая тяжесть, а в волосах на груди пробивалась седина. Его бицепсы, когда-то твердые как камень, стали мягче. Однажды он сломал шею ливийскому солдату захватом руки; теперь ему казалось, что у него не хватит сил разбить каштан молотком.
Он включил в розетку электробритву и стал водить ею по щетине на подбородке. Темно-каштановые волосы были острижены очень коротко, на висках виднелась седина; под квадратный плитой лба глаза были холодной голубизны, запавшие в глубокие провалы худобы подобно кусочкам льда в мутной воде. Пока Маклин брился, ему пришла в голову мысль, что лицо его стало напоминать любую из сотен боевых карт, над которыми он просиживал так давно: выступающий утес подбородка вел к извилистому оврагу рта и дальше к холмам точеных скул и через крутой перевал носа опять вниз к болотам глаз, потом вверх в темный лес густых бровей. И все земляные отметки тоже были тут, как например: оспенные воронки от сильной прыщавости в юности, маленькая канавка шрама, пролегшего по левой брови, — след срикошетировавшей пули, попавшей в него в Анголе. Через лопатку прошел более глубокий и длинный шрам от ножа в Ираке, а напоминанием о вьетконговской пуле была сморщенная кожа на правой стороне грудной клетки. Маклину было сорок четыре года, но иногда после сна он чувствовал себя семидесятилетним, когда напоминали о себе стреляющие боли в руках и ногах от костей, поломанных в битвах на далеких берегах.
Он закончил бриться и сдвинул в сторону занавеску душа, чтобы пустить воду, но потом остановился, поскольку на полу маленькой душевой кабинки валялись куски потолочной плитки и щебень. Из отверстий, открывшихся в потолке душа, капала вода. Пока он смотрел на протекающий потолок, соображая, что он опаздывает и принять душ не придется, внезапно в нем поднялась злоба, как жидкий чугун в домне; он трахнул кулаком по стенке раз и другой, во второй раз от удара осталась сетка мелких трещин.
«« ||
»» [60 из
988]