Роберт Маккаммон - Лебединая песнь. Страна мертвых
Кукла перекочевала в сумку Сестры – и теперь можно было покидать Матисон, потому что детского скелета на стоянке не было, а Сестра теперь знала, больше, чем когда бы то ни было, что они ищут ребенка.
Они скитались по Канзасу больше двух лет, живя в разных перебивающихся с голоду поселениях; они повернули на север в Небраску, потом на восток в Айову, и теперь на юг в Миссури. Земля страдания и жестокости раскрывала себя перед ними как непрекращающаяся галлюцинация, которую невозможно избежать. Часто Сестра, вглядываясь в стеклянное кольцо, ловила образ смутного человеческого лица, смотрящего назад, словно через плохое зеркало. Именно этот облик оставался неизмененным в течение семи лет, и хотя Сестра не могла точно сказать ничего определенного насчет этого лица, она думала, что оно сначала было молодым лицом – лицом ребенка. Мужского или женского пола, она не могла сказать, но с годами лицо менялось. В последний раз она видела его семь лет назад, и у Сестры сложилось впечатление, что все черты лица были начисто стерты. С тех пор неясный облик не появлялся.
Иногда Сестра чувствовала уверенность, что следующий день принесет ответ, но дни проходили, становясь неделями, месяцами и годами, а она все продолжала поиск. Дороги продолжали вести ее и Пола через опустошенные пригороды, через пустынные города и по периметру искромсанных развалин там, где стояли города. Много раз она была обескуражена и думала о том, чтобы оставить это и остаться в одном из поселений, через которые они проезжали, но то, что у нее была маска Иова, было слишком плохо. Теперь она начинала думать, что единственное место, где она может быть принята, это колония страдающих от маски Иова.
Но правда заключалась в том, что она боялась слишком долго оставаться в одном месте. Она постоянно оглядывалась через плечо, боясь, что черная фигура с переменчивым обликом наконец найдет ее и подкрадется сзади. В ее кошмарах о Дойле Хэлланде или Дэле Холлмарке, или как там он еще себя называет, у него был единственный алый глаз на лбу, как у мрачной фигуры на карте Таро, и он неумолимо преследовал ее.
Часто в прошедшие годы Сестра чувствовала мурашки на коже, как будто он был где то совсем рядом, почти вплотную к ней. В таких случаях она и Пол снова ударялись в странствия, и Сестру ужасали перекрестки, потому что она знала, что неверное направление может привести их в его поджидающие руки.
Она отогнала от себя воспоминания.
– А как вы? Вы здесь давно?
– Восемь месяцев. После семнадцатого июля я уехал из Амарильо на север вместе со своей семьей. Мы жили в поселении на реке Лургатойре, к югу от Лас Анимас, штат Колорадо, три года. Там жило полно индейцев; некоторые из них были ветеранами Вьетнама, и они научили нас, тупых городских жителей, как строить хижины из грязи и остаться в живых. – Он с болью улыбнулся. – Это было для меня шоком: живя в особняке, который стоил миллионы, оказался потом вдруг в грязи и коровьем навозе. Так или иначе, двое из наших ребят умерли в первый год – отравление радиацией – но мы оказались в тепле, когда начал падать снег, и чувствовали себя чертовски счастливыми.
– Почему вы там остались? – спросил Пол.
Хьюг пристально смотрел на огонь. Прошло немало времени, прежде чем он ответил.
«« ||
»» [34 из
507]