Сергей Москвин - Голод
— Конечно! Ты же у нас самый умный, — оскалился Борис, исподлобья уставившись на Максима. — А где ты был, когда твой старик склад поджигал? Или вы вместе пожар устроили?
У Макса сжались кулаки.
— Ваня не поджигал склад, — специально не поворачивая головы, чтобы не сорваться и не разбить ухмыляющуюся рожу механика, отрезал он.
Но Борис, видно, решил вывести его из себя.
— Как же, не поджигал! — усмехнулся он. — С чего бы тогда Башка его завалил? Скажи, Кать?
Катерина виновато опустила глаза. А она еще по своей наивности надеялась, что, убравшись с Заставы, ей не придется отвечать на подобные неприятные вопросы. Какая же дура!
— Возможно, вовсе не Геннадий убил старика, — пробормотала она.
— Ага! А вздернулся Башка просто от скуки, — натянуто рассмеялся Борис.
Его слова заставили Юлю задуматься. Она с детства недолюбливала Генку, с тех самых пор, как он стащил и спрятал ее любимую куклу — не примитивную самодельную поделку из двух скрещенных палочек, обмотанных мочалом высушенного мха, а настоящую довоенную игрушку с отлитыми из пластмассы руками и ногами, которые можно было двигать и даже сгибать, тонко прописанным человеческим лицом и закрывающимися глазами. Генка прекрасно знал, да и все на Заставе знали, как Юля дорожит своей любимицей, и вернул куклу только после того, как она отдала ему кусок вяленого мяса, который стащила из дома втайне от отца. Это мясо предназначалось на ужин, и ей пришлось соврать отцу, что она съела его, а потом выслушать немало упреков и до слез обидных слов о необходимости экономить еду. С того момента прошло уже двенадцать лет, но Юлька до сих пор корила себя за эту ложь и так и не простила Башке его подлый поступок. Повзрослев, он ничуть не изменился, а остался все тем же хитрым, изворотливым, самовлюбленным эгоистом. Зная его вздорный характер, можно было легко представить, что Башка в приступе ярости убил дядю Ваню. Но в то, что он раскаялся после этого, да еще так сильно, что покончил с собой, — в это девушка никак не могла поверить. Скорее он стал бы запираться и врать, пытаясь выгородить себя. Обычно Башка с пеной у рта доказывал свою правоту, а если это не помогало, не задумываясь, лез в драку, но никогда не признавал собственных ошибок. Даже когда его бригада ни с чем возвращалась с охоты, что случалось довольно часто, Башка винил в неудаче кого угодно: кормщика, гребцов, но только не себя.
— Вы думаете, Башка решился на такой отчаянный шаг? Не очень-то это на него похоже.
«« ||
»» [96 из
281]