Иван Наумов - Бестиарий
Ведь не виделись больше семи лет, подумал Ян, – с тех пор как собирались в Саратове у Гроссфатера, дедова старшего брата, на девяностолетие.
Вспомнились золотые деньки тёплого сухого сентября, шумная суета, уют застолья, родные и полузнакомые лица. По удивительному стечению обстоятельств на «большой сбор» приехали все все все, никто не заболел, никто не застрял дома из за работы, даже ташкентская ветвь прибыла в полном составе, несмотря на то, что мелюзге уже полагалось бы присутствовать в школе, а не продлевать каникулы.
Дня три, а то и четыре слились в один праздник. Кто то съездил за грибами, кому то повезло покататься на моторке по бескрайнему Саратовскому морю. Но когда темнело, все снова собирались вместе, то заводили патефон, то хором пели «Вечер на рейде» и «Der Rote Wedding», «Под крылом самолёта» и «Du, du liegst mir im Herzen». Гроссфатер степенно поправлял пышные усы, за столом сидел прямо и торжественно, время от времени подмигивая то одному, то другому правнуку. Награды, прицепленные на пиджак вместо обычных орденских планок в честь праздника, отбрасывали блики на крахмальную скатерть: «Красной звезды» и «Красного знамени», серебристый «Суворов» и целая гирлянда медалей, из которых Ян сразу узнавал только «За взятие Берлина».
В последний вечер, выпавший собственно на круглую дату, он встал и долго оглядывал всех собравшихся за двумя составленными столами. Разбросанные по стране – а теперь уже по разделённым новыми границами странам – потомки, их жёны, дети, внуки, все смотрели на строгого старика, держащего за тонкую ножку рюмку с красным вином.
– Дорогие мои, – сказал Г россфатер. – Не каждому выпадает такое счастье – видеть, как обильно разрослась его семья, как новые Вахины и Ваны, – шутливый кивок в сторону Яна с отцом, – шагнули в этот мир, выросли и стали приличными людьми. С каждым годом центрифуга жизни разбрасывает нас всё дальше, но прошу вас, не забывайте и не теряйте друг друга! Blut ist dicker als Wasser. Denken sie daran, dass die Bruder und Schwestern auch in alien Ecken der Erde verwandt bleiben!
Ташкентские правнуки захихикали – совсем не понимали по немецки. А взрослые за столом посерьёзнели, насупились. Потому что дядя Миша с тётей Клавой к тому времени уже получили визы, и до их отъезда оставались считанные недели. Гросс фатер сам уговорил сына перебираться в Германию – и уверенно кивал при любых разговорах, что как только всё устроится, то его сразу заберут туда, на историческую.
Никуда Гроссфатер, конечно, не поехал. Тихо зачах, не прошло и трёх месяцев. А дядя Миша даже не смог приехать на похороны – виза, чёртова виза не предполагала выезда в первые полгода: уж переселился, так переселился, будь добр соблюдать законы новой родины. После поминок Ян забился на кухню в чужой опустевшей квартире, чтобы не слышать, как отец яростно и отчаянно что то доказывает по телефону дяде Мише. С тех пор и не виделись, и даже не разговаривали – так, по открытке на Новый год да на день рождения.
Поэтому и Ян, хоть и зачастил во Франкфурт, сюда до сих пор не показывался – с духом собирался, что ли. Планировал, конечно, навестить – и именно в этот приезд, тут важно было самому себе об этом напомнить. Уже сев в поезд до Кирхберга, Ян некоторое время раздумывал, не получится ли перехватить у дяди Миши хоть немного денег, чтобы выкупить уже этот треклятый медальон – не такой уж заоблачной суммы не хватало. А теперь его начала подгладывать совесть: совсем не тянуло всё, что наблюдалось вокруг, на устроенную «заграничную» жизнь, к которой родственники рванули семь лет назад из сосущего лапу Саратова.
– Ну, рассказывай! – разместились на кухне, Яну досталось удобное место в углу, дядя Миша сел напротив, спиной к двери, а тётя Клава засуетилась у плиты. – Как ты после института, кем устроился? Отец то твой толком не пишет ничего.
Из холодильника появились холодные жестянки пива. Ян пшикнул крышкой, пригубил, тётя Клава тут же подсунула керамическую кружку с гербом Райнланда .
«« ||
»» [84 из
235]