Часть вторая
– Как – на исходе? Только на два часа хода? И машинное масло тоже? – переспрашивал в трубу мичман.
Хромой человек, не дождавшись окончания разговора мичмана с механиком, приказал сигнальщику:
– Просемафорить на «Светлану»: «Прошу масла и двадцать пять тонн угля». Немедленно.
В руках сигнальщика замелькали флажки. Со «Светланы» ответили – дадут, но только не сейчас, а позднее, когда отойдут от неприятеля. Это окончательно вывело из терпения хромого человека. Он раскричался, оглядывая входивших на мостик артиллерийского и минного офицеров и, как бы жалуясь им, сказал:
– Видели, господа, как бесцеремонно с нами поступают аристократы с этой яхты? – Он кивнул в сторону «Светланы». – Возмутительно! А если нам придется сражаться? Что мы будем делать без топлива?
Офицеры только молча пожали плечами, а тот быстро вытащил из кармана брюк золотые часы, поднес их к глазам и приказал:
– Распорядитесь о побудке остальной команды. Не беда, пусть сегодня десять минут недоспят.
– Есть, – ответил мичман Погожев.
Сейчас же в жилой палубе засвистели дудки. Послышались знакомые зычные выкрики боцманмата Ивана Устинова. Люди на корабле забегали, разнося свои подвесные койки по местам. Скоро голоса, шум и топот ног прекратились, и все стихло. Команде дали чай.
– Видали, братцы, японцы-то опять начали показываться, – заговорил, отхлебывая горячий чай из кружки, трюмный машинист Бараненко. А сидевший с ним за одним столом в жилой палубе машинист Ефремов добавил, оглядываясь на другие столы:
«« ||
»» [276 из
347]