Часть вторая
Миклуха встал, поблагодарил офицеров за гостеприимство и вышел. За ним начали расходиться и остальные. Один из офицеров, порядочно захмелевший, задержался в дверях, посмотрел на портрет Ушакова и, качая головою, сказал:
– Все это правильно, но нашу эскадру кто ведет?
И, горько улыбнувшись, он вышел в коридор.
В кают-компании остались хозяйничать вестовые и буфетчик Егор Сорокин. Они с удовольствием допивали остатки вина на столе и доедали закуски. Сорокин сильно захмелел. Пошатываясь, он с привычной ловкостью убирал бутылки и гремел посудой, мурлыкая что-то вполголоса себе под нос. Ноги буфетчика подкашивались, его сильно качало. Вдруг он остановился перед портретом Ушакова. Вспомнил, что говорилось о нем, и с поднятым стаканом вина обратился к портрету:
– Ваше превосходительство… Осмелюсь и я выпить… Господин адмирал… Не смотрите на меня так строго. Я человек маленький. Ответственность у меня небольшая. Пока под моей командой только бутылки. А в бою посмотрим – и мне дело найдется… За вечный ваш покой, Федор Федорович, и за здоровье нашего орла… Владимир Николаевич у нас вам под стать. Лихой командир. Ну, плывем…
Запрокинув назад голову, Сорокин опорожнил стакан. Не устояв на месте, он качнулся, натыкаясь на вестовых: те, отступив, громко захохотали. А Сорокин, уставившись на них остекленевшими глазами, начальственным тоном зыкнул:
– Плакать нужно, а вы, неучи, гогочете. Такого боевого адмирала больше нет, как Федор Федорович…
– А что же, по-твоему, Рожественский… не боевой?.. – спросил один из вестовых.
Ему, вместо Сорокина, ответил другой вестовой:
– Возразить нечего… Чересчур боевой, да только не с того боку… Нашего брата матроса он много поколошматил…
«« ||
»» [70 из
347]