Сергей Викторович Палий Безымянка
Последнее, что я успел заметить, — толстенный корень, быстро приближающийся ко лбу. Затем мир ослепительно вспыхнул и померк…
Разумеется, никакой корень на меня не бросался. Я сам вписался в него со всего размаху и моментально потерял сознание от зверского удара.
Пришел в себя я в крайне неудобной позе. Рука затекла, лоб трещал, тошнило, перед глазами несся хоровод темных пятен, ни одно из которых невозможно было рассмотреть по отдельности.
Юркого зверька, конечно же, и след простыл.
Я потряс затекшей рукой, которую уже начало противно покалывать, и приподнялся, соображая, что произошло. Под комлем было нежарко, но и здесь чувствовалась духота разгоревшегося дня. Резкая полоска тени отделяла меня от полуденного зноя.
Выползая из убежища, я насторожился: ни бабушкиного ауканья, ни басовитого ворчания деда не было слышно. Вокруг трещали кузнечики, застыли в безветрии колоски травы, в вышине разносился стук дятла.
Подкрался страх. Сердце неприятно сжалось, а на грудь, аккурат в ямку солнечного сплетения, словно кто-то надавил жестким пальцем да так и оставил.
Я вскочил и, стряхивая смолистые хлопья коры с шорт, взбежал на пригорок. Завертел головой в надежде увидеть белую панаму деда или фиолетовое пятно бабушкиной блузки. Никого. Палец нажал на ямку в груди еще чуть сильнее, в горле пересохло.
А вдруг они тоже решили со мной поиграть в прятки?
— Ау, — сипло выдавил я. Прокашлялся. Повинуясь какому-то древнему инстинкту, сложил ладони рупором возле рта и завопил во всю глотку: — Ау-у-у-у!
«« ||
»» [105 из
271]