Виктор Пелевин - Ананасная вода для прекрасной дамы
Инсургент мог выбежать из укрытия, нанести на землю требуемые знаки и снова исчезнуть – еще до того, как "Freedom Liberator" успевал приблизиться к нему на дистанцию выстрела из 30 мм пушки. А как только надпись оказывалась в объективах дрона, летательный аппарат совершал несколько мучительных рывков в небе и падал.
Что касается этих первоначальных вариантов таблиц, то сам Скотенков мог в лучшем случае быть лишь одним из их авторов, потому что познаний программиста у него не было.
Затем, когда систему защитили от прямого воздействия программного языка, а запросы в Google по резервному каналу были запрещены, код исчез. Его заменили длинные сентенции на английском, часто не вполне грамотные, но, как ни странно, ничуть не менее эффективные в боевом смысле. И вот эти квазипоэтические отрывки (инсургенты называли их сурами), по всей видимости, были сочинены Аль Эфесби прямо в полевых условиях, и уже без участия третьих лиц.
Именно эта часть кодексов и считается самой опасной, потому что окончательной защиты от нее не придумано до сих пор. Авторство Скотенкова представляется практически несомненным – это, по сути, приближение к тому самому "сущностному" языку, о котором он когда то рассказывал студентам дипакадемии.
11
Вот воспоминания одного из свидетелей типичной противовоздушной операции Аль Эфесби – молодого катарского инвестора (склонного, как можно судить по отрывку, к довольно рискованным инвестициям):
"Мы вышли около полудня. По строгому приказу Саула Аль Эфесби никто не взял с собой оружия. Наш отряд был замаскирован под мирный караван с героином, идущий на север – такие проходят здесь по нескольку раз каждый день, и мы не привлекали внимания. Пластиковые мешки с порошком, навьюченные на наших ослов и верблюдов, были хорошо видны сверху – это, как объяснили братья, давало практически полную гарантию, что стальные птицы не причинят нам вреда.
Когда мы оказались на открытом и возвышенном месте, Аль Эфесби приказал разбить палатку. Как только это было выполнено, мы собрались внутри круглого тента, словно спасаясь от полуденного зноя.
Аль Эфесби не терял ни минуты. Достав из заплечного мешка потрепанную тетрадь в клеенчатом переплете, он взял в другую руку баллончик с краской – вроде тех, которыми мальчишки хулиганы разрисовывают городские улицы. Сверяясь с тетрадью, он принялся быстро чертить на земле английские слова.
Я почти не знаю языка кяфиров, поэтому один из братьев перевел мне примерный смысл написанного Аль Эфесби. Он был таков – каждый человек, живущий на земле, может на закате дней сказать, что жил не зря, если он сделал одно из трех дел – родил сына, посадил дерево или убил шортселлера с Уолл стрит. Можно убить валютного спекулянта из лондонского Сити, и этот подвиг тоже будет зачтен Аллахом. А лучше всего лишить жизни главного финансового аналитика какого нибудь хедж фонда с Каймановых островов, но Аллах мало кому посылает такое утешение и награду.
«« ||
»» [107 из
219]